Возбуждение нарастает, пронзает тело, заставляет дрожать, как натянутая струна. Юбка лёгкая, воздушная, и так же легко она задирается выше, обнажая ноги, позволяя ближе придвинуться к такому необходимому, такому желанному мужчине. Через тонкую ткань трусиков я чувствую его возбуждение, наслаждаюсь горячим прикосновением, но желаю большего. Он нужен мне! Нужен прямо здесь и сейчас, со всем поцелуями, с властными прикосновениями рук, с совершенным телом и горячей плотью. Весь, без остатка.

Пальцы ласкают мои бёдра, сжимают ягодицы, но сразу же отпускают, заставляя отстраниться, не позволяя оказаться слишком близко. Губы продолжают сладкую пытку, спускаясь всё ниже и ниже по шее и, наконец, касаются груди. Платье тонкое, шёлковое, а кружево бюстгальтера ещё нежнее и тоньше, поэтому я ощущаю каждую ласку, каждое прикосновение. Чувствую, как напрягаются соски, как горячий язык обводит их сквозь влажную ткань; чувствую прохладу, когда мужчина мечты слегка дует на грудь, заставляя каждое нервное окончание отреагировать острым возбуждением.

Настолько невероятным, что я всё же прижимаюсь к нему всем телом, сжимаю в кулаке волосы, оттягиваю голову, вынуждая посмотреть на меня, и целую. Дико, ненасытно. Ноги крепко сжимают его бока, я ощущаю твёрдый член, двигаю бёдрами, надеясь получить разрядку… и ощущаю дрожь чужого оргазма, наслаждаюсь ей и руками, крепко, до боли прижимающими меня к мужскому телу.

А потом…

…потом я, блять, просыпаюсь от сладкой судороги оргазма, сжимая ногами одеяло. От грёбаного оргазма, полученного во СНЕ! Не совру, лучшего в моей жизни, как бы прискорбно ни было это признавать.

Я с трудом поднялась с постели и посмотрела на мобильный. Четыре часа ночи, а сна теперь ни в одном глазу. Что за чёрт?

Поплескав в лицо холодной водой, включила кофеварку и уставилась в окно. К счастью, на улице уже светало, так что можно было начать день пораньше, с пробежки. И желательно без героя своих эротических снов. То, что снился мне именно Станислав, не было ни единого сомнения: его глаза, его руки, его упрямые губы. Всё его, даже чёрные джинсы. Я до сих пор ощущала, как шершавая ткань касалась бёдер.

Чёрт!

Одним большим глотком допив кофе, я торопливо натянула спортивный костюм и выскочила из дома. В пять утра все ещё спали, ни один идиот не додумался выскочить на улицу. Занимался рассвет, солнце медленно выползало на розовеющее небо, а я пыталась прочистить мысли – и тупо не могла.

Этот дурацкий сон словно снёс все барьеры. Тело ныло, словно говоря: «Эй, детка, это был всего лишь сон, представляешь, как всё на самом деле?» Представляю! На самом деле хуже, потому что во сне всё делается, как хочется тебе, а в реальности выплывает новый фактор – партнёр, которому для разрядки не будет достаточно потереться о тебя сквозь брюки.

В реальности в принципе всё иначе. Люди приходят, уходят, ломаются, болеют, забывают о тебе, ненавидят просто так… К чёрту эту реальность!

Но голова не желала очиститься даже после пробежки. Сон не выходил из мыслей, не давал сосредоточиться. Напоминал: мне нужен этот мужчина. Весь, без остатка.

Я вставила ключ в дверь и замерла, потом медленно повернулась к соседней, за которой ещё блаженно спал Стас и, конечно, не мучился от эротических снов. Но проблема в другом: как я теперь смогу смотреть на него и не вспоминать этих рук и губ? Пусть не настоящих, но… а вдруг? Вдруг сознание не сыграло дурацкую шутку, а показало правду?

Хорошо, меняем планы. Мне нужен этот мужчина! Весь, без остатка. Хотя бы на время. И я заставлю его обратить на меня внимание и пусть не пасть в ноги, но захлебнуться слюной от желания.

Роль «сурового телохранителя» была спокойней. Вернее. Никаких лишних мыслей, лишних нервов и шуточек с сексуальным подтекстом. Он работник, который должен следить за объектом и делать так, чтобы объект оставался в целости и сохранности; ему не нужно вдаваться в подробности личной жизни и расписания занятий, не нужно распивать вместе с объектом кофе и сидеть за одним столиком в кафе. Столики могут быть разные, должны быть разные.

Неделя прошла легко, и Стас уже искренне жалел, что когда-то стал присматриваться к Регине, пытался понять, чем она живёт, как, зачем. Какая ему разница, кто с кем спит? Если подопечная – юная нимфоманка, ему-то какое дело? Но нет, купился на провокацию Большого Босса, сходу начал мысленно бросать это «шлюха» и прикидывать, кто, с кем и зачем. Хотел увидеть в работе настоящую жизнь, хотел увидеть, оценить и понять, почему вместо старичка Лисина он теперь обязан таскаться за какой-то девчонкой.

Но смысла не было. Это работа. Скучная, нудная и молчаливая.

Молчание спасало больше всего. Пока он не говорил, не говорила и Регина, и можно было просто забыть о ней. Девчонка, которая сама распоряжается своей жизнью, которая никаким боком, кроме работы, к нему не относится. Забывать получалось, на время. Но потом каждый раз что-то неумолимо притягивало взгляд: то выбившаяся из идеальной причёски прядь волос (хотелось либо аккуратно заправить её обратно, либо окончательно растрепать светлые локоны, вырывая все шпильки), то задумчивая улыбка, то тихие, печальные вздохи…

От лишних мыслей спасало табельное оружие, которое Вероцкий решил носить с собой, несмотря на полное отсутствие опасности. Пистолет в наплечной кобуре прочищал мозги, напоминал, что «мы тут вообще-то работаем, хозяин». Хоть и приходилось постоянно носить поверх рубахи куртку или пиджак.

Не отвлекаться. Не болтать. Не расслабляться. Набор правил, которым следовал Стас последнюю неделю, в отличие от прошлой, когда он не просто отвлёкся, а на пару мгновений полностью отключился. Но вновь столкнувшись в парке с той девчонкой, что так упорно пыталась закадрить его в машине у дома заказчика, Вероцкий не удержался и отвлёкся. Всего на минутку. Не от Регины – за обстановкой он следил, – а от собственных принципов.

Юная готесса его вспомнила и нелепо переминалась с ноги на ногу, пытаясь оправдаться. Но он как никто другой понимал: иногда хочется расслабиться, хочется стать другим…

«Та компания… – быстро набрал он в заметках, надеясь, что девчонка поймёт. Потом покачал головой, стёр всё и напечатал: – Сейчас ты выглядишь лучше».

Готесса мазнула взглядом по экрану и, прежде чем уйти к подруге, быстро перебрала пальцами, отвечая: «Знаю. Тогда было лишь один раз, честно».

Стас улыбнулся. Девчонка не обязана была перед ним отчитываться, он не обязан был о ней заботиться и пытаться прочистить мозги. Но почему-то они поняли друг друга. Девочка кивнула, улыбнулась и убежала к подруге, а Стас запрокинул голову, смотря на зелёные кроны деревьев. Нежные и яркие, полные жизни, как часто бывает в начале лета. Деревья знал свой путь: рост, жизнь, увядание – и снова по кругу. Бесконечный цикл.

Оставалось надеяться, что Вероцкий тоже свой путь знает и не наделает таких же ошибок, как на прошлой неделе. Больше никогда.

* * *

Претворить план в действие хотелось немедленно. Хотя какой там план? Обычное решение, не подкреплённое пока ни одной идеей. Но так как орошие мысли в голову не лезли, я решила действовать по ситуации: всеми силами выводить телохранителя из равновесия. Ненависть или любовь, страсть или ярость – разницы никакой, главное, вывести телохранителя на эмоции. Пусть стрельнет в меня уничижающим взглядом и вновь превратится в инквизитора, но не будет ещё пару-тройку недель (или сколько там дядя решил держать этого мужика рядом со мной?) строить из себя Снежную королеву.