После этого она забралась под одеяло и повернулась к нему спиной.

Однако она не смеялась, когда он пришел к ней в постель. Она перекатилась обратно и уставилась на него. Два часа назад они играли в увлекательную и возбуждающую игру, и она ради него сняла с себя почти все…

Поглядев на его голую грудь, она натянула повыше простыню.

— Я думаю, что эта постель больше вчерашней. Я постараюсь не прислоняться к вам во сне.

Он сел на край кровати. Что-то прошмыгнуло в уголке комнаты.

— Уберите скорее ноги с пола! — ахнула она.

Теперь настал его черед рассмеяться, но он исполнил ее желание. В отличие от предыдущей ночи он смог лечь, закинув руку за голову. Она тихонько лежала рядом.

— Доброй ночи, Джулиан. — Голос ее прозвучал тихо, почти робко.

— Доброй ночи, Ребекка. — Он ощущал запах ее чистого тела, простого мыла, смешанного с ее собственным запахом. Ему очень хотелось притянуть ее к себе и показать, какое удовольствие может ей доставить…

Но он слишком этого хотел…

Утром слуга миссис Лэмб, Тассер, послушно ждал ее внизу, чтобы вместе позавтракать.

— Как вам спалось в конюшне, Тассер? — поинтересовалась Ребекка.

— Очень хорошо, мэм, — ответил Джулиан, скользнув на место за столом напротив нее. — Спасибо, что позволили мне разделить с вами эту трапезу.

Она чуть не захихикала. Утром ей было не до смеха: она снова проснулась, буквально обвившись вокруг Джулиана. И поскольку на них было гораздо меньше одежды, чем в предыдущую ночь, она отчетливо ощущала мышцы его торса и бедер. Ее ноги тесно прижимались к его ногам, а лицо так плотно уткнулось в его спину, что казалось, она может почувствовать соль на его коже. Она снова была крайне смущена, а он явно забавлялся происходящим и не торопился покинуть свое место рядом с ней. Когда он приподнялся на локте и склонился над ней, Ребекка смутилась еще больше и просто вылетела из постели.

Нет, с ней явно было что-то неладно! Его притворное послушание в роли слуги несколько смягчило напряжение между ними, но не прогнало совсем. То, что они ночь за ночью спали рядом, в одной постели, пробуждало в ней смутное влечение к нему. Она никогда не проводила столько времени с одним человеком, не членом ее семьи, и, к ее смущению, ей это очень нравилось. Ей не хотелось испытывать подобные чувства: у нее же были такие обширные планы на будущее, дальние путешествия и т.п. Она намеревалась их осуществить, как только убедит свою мать, что не хочет немедленно выходить замуж. Она напоминала себе, что не будет при этом одинокой: рядом будут слуги и друзья, которых она непременно и регулярно станет навещать.

Но эта близость с мужчиной влекла ее каким-то волнующим, порочным образом. Нет, ей нужно найти способ держаться от него подальше. Конечно, брак был самым простым средством сообщить попутчикам об их статусе, который позволял им сколько угодно находиться наедине, не вызывая подозрений. Но наверняка можно было бы придумать и другие истории…

После завтрака Джулиан велел ей оставаться в их комнате, пока он сходит в другую гостиницу и договорится о местах в следующем фургоне. Она согласилась, потому что ей нужно было без него договориться со служанкой о некотором своем плане. Ей нужно будет для этого распроститься с одной из драгоценных своих монет, но оно того стоило. Мысль о будущей свободе подгоняла и бодрила ее.

Служанке явно понравилась деятельность эксцентричной вдовушки. Она вернулась до прихода Джулиана и принесла Ребекке новую одежду, так что у нее было время переодеться.

К его возвращению она выглядела совсем как мальчишка: длинные волосы спрятаны под шапку, полотняная рубашка, брюки и сапоги. Толстая куртка скрывала ее женственные формы. Она услышала осторожный стук в дверь.

— Миссис Лэмб, могу я войти?

Ребекки попыталась принять позу молодого и мужественного парнишки… Закончила она свои потуги с руками, упертыми в бока, и шапкой, низко надвинутой на брови.

Джулиан вошел и замер на месте, затем медленно затворил за собой дверь. И хотя он улыбался, но решительно покачал головой:

— Ребекка, ты никуда не пойдешь в таком виде. Ты напомнила мне ту первую ночь, когда я тебя увидел… но и тогда я сразу понял, что ты — женщина.

— Но вы же знаете, что нам не всегда стоит притворяться, что мы женаты. А если я буду вашим младшим братом, никто и не подумает…

— Но ты вовсе не мой младший брат, — произнес он, надвигаясь на нее.

Она попятилась, пока ее ноги не уперлись в кровать, а сердце отчаянно забилось от возбуждения.

— Что это вы, по-вашему, делаете? Вы не можете помешать мне так одеться, если я так решу.

— О, думаешь, не смогу? — Он отшвырнул ее шапку в сторону. — Хотя ты подколола волосы, но один сильный порыв ветра лишит тебя и шапки, и этой личины.

— Я буду крепко ее держать.

Она попыталась обойти его, но Джулиан схватил ее за предплечье и резко стянул рукав куртки. Она возмущенно ухватилась за другой рукав, но легко его утратила. Он бросил куртку на стул.

— Тебе нельзя быть под рубашкой в одной сорочке, — произнес он.

Голос его звучал ниже и грубее и вызвал в ней какой-то странный трепет, который она уже начала узнавать… слишком хорошо. Она не хотела его желать, не хотела наслаждаться этой игрой в подчиненность ему. Она попыталась обежать его, но Джулиан легко поймал ее и усадил на кровать, словно маленького ребенка. Затем он начал стаскивать с нее сапожки. Ребекка отталкивала его, но с таким же успехом она могла толкать гору. Она попыталась высвободиться, но он только ухватил ее рукой за обе ноги и крепко держал, пока не покончил с сапожками.

— Джулиан!.. — сердито прошипела она и заерзала, но высвободиться не смогла.

А потом почувствовала, как его руки распускают веревочный пояс ее брюк. Что-то внутри ее размякло, и она почти расслабилась, почти позволила ему делать с ней все, что он хочет.

Но хочет ли она, чтобы он понял, какую власть имеет над ней?..

Так что она продолжала бороться, даже когда он стянул с нее брюки и открыл тонкие кружевные штанишки, которые были у нее под юбками, когда она покидала Лондон.

Он замер, затем посмотрел на нее снизу из-под полуопущенных век.

Она старалась столкнуть его с себя, восклицая:

— У меня их только две пары!

Прижимая ее к постели, он окончательно стянул брюки. Она ударила его по ушам — трюк, которому она научилась, глядя, как дерутся мальчишки. Он поморщился, лег поперек нее, широко развел ее руки и прижал их к постели. Они оба тяжело дышали во внезапно наступившей тишине. Она вдруг поняла, что он плотно прижимается к ее телу. Их груди тесно соприкасались, хотя он и не опустился на нее всем весом. Впрочем, ему и не нужно было это делать, потому что она остро ощущала самым интимным местом, как по-разному они устроены.