Он передвигал головы по столу, ставя одну на место другой, разворачивал, чтобы рассматривать под разным углом, отмечал, как они выглядят, находясь друг возле друга, парами, тройками, или как меняются благодаря тени или свету, когда он направлял свет лампы на треноге на стол или на стены.

То, что он делал с головами, давая им «общаться», если можно так сказать, напоминало ему то, что происходило бы, наблюдай он за живыми девушками, которые могли носить что-нибудь подороже, красить губы и ногти и выглядеть более по-американски в коротких юбочках и с модными прическами. Но вряд ли они были теми, за кем охотился убийца.

Фрэнк встал с кровати и начал накладывать кусочки глины на макушку головы второй девушки, той, у которой был слегка приоткрыт рот, а затем затирал их вниз по шее. Поначалу они выглядели как куски земли. Он тихонько пристукивал массу, вылепливал завитки, словно вкручивая их в череп, а затем постепенно выпрямляя по ходу работы. Обычно он не закрывал волосами уши, но именно так, ему казалось, нравится девушкам, стоявшим здесь. И опять же, он мог изменить прическу, если она не подойдет к лицу.

Фрэнк разглаживал глину движением вниз большими пальцами, время от времени возвращаясь к лицу, сдавливая нос с обеих сторон большим и указательным пальцами, отвлекался на мелкие детали — брови, губы, рот, глаза, переходил к углам глазных щелей, смотрел на уши, заглядывал в них.

Потом вернулся к волосам. Приспособлением для лепки с большим куском проволоки на конце он начал делать размашистые движения. Лишние куски глины с легким стуком падали на стол. Затем движения стали более плавными.

Фрэнк не думал об этом, но, когда ночь еще не сменилась рассветом, он уже решил, что станет делать с волосами каждой из девушек. Он вылепит распущенные волосы троим из них — девушке, смотрящей вверх, серьезной девушке и девушке с искривленным носом. Девушке без нижней челюсти он собирался сделать пучок.

Движение по дороге за его окном началось около шести часов утра, но Фрэнк этого не заметил. Два часа спустя, услышав стук в дверь, он приготовился перенести девушку из Чиуауа в угол и накрыть ее простыней.

— Это Гектор, — сообщил голос из-за двери.

Гектор, крупный полицейский, иногда сопровождал Эспарсу. Он нравился Фрэнку прямолинейностью. Войдя в комнату, Гектор остановился.

Четыре головы быстро обретали форму и были практически в той же степени готовности, что и девушка из Чиуауа. По мнению Фрэнка, они еще требовали доработки, но для непосвященного особой разницы не было. В том порядке, в каком бюсты были расставлены на столе, девушка из Чиуауа находилась позади справа.

— Это девушка из Чиуауа! — воскликнул Гектор, указав на нее. — Это девушка из Чиуауа!

— Вы уверены? — спросил Фрэнк.

— Да, это она, — ответил он.

Фрэнк подумал, что, возможно, Гектор случайно догадался. Но когда немного позже пришел Эспарса, произошло то же самое. Сначала он молча постоял за спиной Фрэнка. В его присутствии Фрэнк чувствовал себя неловко.

— Продолжайте работать, — велел Эспарса.

Фрэнк обернулся:

— Я не могу работать, когда вы там стоите. Что у вас на уме?

— Та девушка, — отозвался Эспарса.

— Которая из них?

— Та. — Он показал рукой. — Это девушка из Чиуауа.

Несмотря на то что Эспарса за последние десять дней много раз заходил в эту комнату, Фрэнк всегда закрывал бюст. Поэтому мексиканец не мог как следует ее рассмотреть, пока она не оказалась в компании с другими. Он не мог знать, что это она.

— Отчего вы так уверены? — спросил Фрэнк.

— Я видел ее фотографии.

Кроме Фрэнка максимум семеро видели бюсты. Тот факт, что двое из этих людей узнали девушку из Чиуауа, означал, по его мнению, такую близость к идентификации, какую только можно достичь без анализа ДНК.

— Кто она? — спросил он. — Что вам о ней известно?

Эспарса немного помолчал.

— Мне не позволено говорить.

Его сдержанность была не столько загадочной, сколько досадной. Фрэнк привык к режиму секретности — когда он лепил бюст бандита Альфонсе Персико, то не имел права даже вслух произнести имя этого человека, — но здесь не видел смысла. Да и кому он может рассказать? Он никого не знает и фактически все время заперт у себя в комнате.

— Знаете, Фрэнк, — решил сменить тему Эспарса, — вы делаете очень важное дело. Жаль, что мы не обнародуем его результаты.

Фрэнк думал, что Эспарса предложит связаться с «Эль Диарио» и «Эль Норте», чтобы те прислали людей сфотографировать девушку из Чиуауа. Но на самом деле мексиканец имел в виду газеты вне пределов Хуареса, в Америке.

— Было бы здорово, — сказал Фрэнк.

Эспарса замялся.

— Но я не знаю, как с ними связаться, — промямлил он. — Поможете?

— Конечно, помогу. — Он знал множество людей, которым можно позвонить. Ведь широкое ознакомление с бюстами являлось ключевым условием их идентификации. — Но это нормально? Мне разрешается сделать это?

— Генеральный прокурор лично попросил.

— Тогда ладно. Я сделаю несколько звонков.

К тому времени, когда Эспарса ушел, Фрэнк решил, что бюст девушки из Чиуауа совершенно готов.

Звуки вечернего города — сирена, скрежет переключаемых скоростей грузовика, громкая музыка из какой-то кантоны, чей-то свист, далекий крик — разливались в знойном воздухе Хуареса и доплывали до открытых дверей балкона Фрэнка. Он не поставил музыку, потому что ему хотелось послушать, что происходит на улице.

Он покрыл бюст девушки из Чиуауа специальным реагентом, шеллаком, затем синтетическим каучуком. Пока все сохло, приготовил ванную комнату, застелив ее пакетами для мусора.

Все время у него из головы не выходила просьба Эспарсы о помощи. Это странно, да. В конце концов, Фрэнк аутсайдер, чужак для Мексики, американец, который едва мог сказать слово по-испански, человек, даже не принадлежащий к правоохранительным органам. Но он пытался не зацикливаться на этом и думать о других вещах, которые его беспокоили. Например, зачем держать в тайне девушку из Чиуауа и при этом сообщать в прессе о других четырех девушках? Почему ему не разрешили рассказывать о девушке из Чиуауа коронеру Санчес, хотя она, похоже, уже знает о ней?

Нет. Нужно сосредоточиться на главном вопросе. Он помогает мексиканцам добиться широкого оповещения, и здесь любые варианты хороши. Если бы не газеты и телевидение, которые сделали его бюсты достоянием гласности, Анна Дюваль, Линда Кейс и Розелла Аткинсон остались бы просто гончарной глиной, а Роберт Наусс и Джон Лист, вероятно, не оказались бы за решеткой. Да, гласность — это хорошо!

Когда каучуковое покрытие высохло, он поставил бюст девушки из Чиуауа в ванну и обмазал его гипсом. Ожидая, пока гипс подсохнет, образовав материнскую форму, он сделал несколько звонков в Америку. Попробовал соединиться с «20/20», «48 часов», «Самые разыскиваемые в Америке» и Си-эн-эн — они все уже делали о нем передачи. Фрэнк знал, что их всегда интересует каждое новое дело, так как они регулярно звонили ему, чтобы справиться, нет ли у него очередной Розеллы Аткинсон или кого-то еще, о ком можно сделать интересный репортаж.