«Должно же быть какое-то следствие, – думала Хлоя, пока шла по скользкому кафелю, – ведь не было следствия, не было, а я уже в тюрьме».

– Я имею право на нормальный душ, – вдруг выпалила она.

Тетка заржала громким лаем. Он разлетелся по стенам, заглушился водой.

– А это чем тебе не нормальный душ? – хохотала она. – Вас таких много, и каждому персональную уборную подавай? Тоже мне, принцесса, иди давай, становись к стенке.

Хлоя, дрожа и съежившись, пошла к стене из мелкой пожелтевшей плитки. Не успела она встать, как ее обстреляли водой из длинного черного штанга. Таким обычно моют машины или быков перед бойней. Вода больно била по уставшим ногам, по животу и груди…

– Повернись, – услышала она и уткнулась лицом в холодную стену.

Небольшая моторная лодка, усыпанная коррозийными пятнами и ржавыми паутинками, стояла, прикрытая брезентом, в одном из портовых ангаров. Нейтан давно запрятал ее в этом убежище, напичканном ненужным хламом и списанной рыболовной утварью. Сломанные весла, несколько покореженных багров, сдутые надувные лодки и горы порванных рыболовных сетей – все было здесь. В этот гараж никто не приходил. Нейтан как-то сбил замок и повесил новый, теперь ключ был только у него.

– Готово, – сказал он, щелкнув замком, открывая проржавевшие двери ангара. Повеяло сыростью и протухшей рыбой.

Маленькая Анна вцепилась в руку матери.

– Все хорошо, малышка, – Нейтан наклонился к ней, – мы отправляемся в небольшое путешествие.

Было бы лучше отправиться ночью, но этот проклятый комендантский час, введенный после исчезновения какой-то девушки, сбил все планы. Нина была уверена, что это подлог, что никакая мисс Вуд, или как ее там, не исчезала. Скорее всего, это выдуманное имя, как и выдуманная девушка, и все ради закручивания гаек. Куда еще больше? Они и так, как стадо овец в загоне, под напряжением, а тут еще и на улицу после десяти часов не выйти. С каждым днем ее желание сбежать крепло и умножалось.

Нина с такой яростью хотела этого, что, если бы не мотор, торчащий из лодки, она бы и сама догребла куда надо, хоть до края земли. После того как этот пацан предупредил ее о съемке, как там его… Она не помнила его имени, но то, что он сказал, она запомнила хорошо. То, что он видел, больше никто не увидит. Никто не залезет к ней в спальню, никто не ляжет в ее постель. Никто не будет глазеть на то, как и кого она любит. Ее передернуло от мысли, что кто-то наблюдал за ними.

Скрип металла о мелкую гальку, разбросанную по песку, вернул Нину на землю. Она побежала к кустам и нарвала сухих веток. Нейтан толкал лодку к берегу. Остроносое дно оставляло длинный след на песке, который Нина сразу же заметала.

– Это необязательно, – сказал Нейтан, никого здесь нет, а если и будет, никому и дела нет до этого ангара.

– Нет уж, я замету, – сказала она и продолжала работать.

На всякий случай она замела и следы – свои, Нейтана и дочери, которая оставила их где только можно.

– Пожалуйста, стой на месте, – прикрикнула она на дочь, но тут же осеклась. Пусть лучше малышка веселится, пусть для нее это будет приключением. Не стоит нагружать ребенка своей тревожностью.

Она продолжала мести. Нейтан больше не возражал.

Никого поблизости не было, все грузчики работали в километре отсюда, и вид им преграждали пологие сопки, под которыми и стояли ангары. Нейтан тащил лодку к берегу, Нина, забросив в нее сумку и обувь, тоже толкала посудину. И вот от этой ржавой рухляди зависели их жизни?

Маленькая Анна бегала рядом, и чем большей радостью светилось ее лицо, тем больший страх поселялся в Нине. Ей казалось, у нее немеют пальцы рук и сводит ноги. Что она делает? Отправляет дочь в открытое море? А если их поймают, что будет, если хоть кто-то донесет на них?

– Что, если услышат звук мотора? – спросила она.

– Пока буду работать веслами, – сказал Нейтан. – Как пересечем вон тот мыс, можно включать мотор.

Море уже подступало к ногам, и Нейтан, стоя по колено в воде, перенес в лодку Нину, а потом и ребенка. Съестного взяли на сутки, что уже волновало Нину. Что, если они будут плыть дольше, что, если заблудятся или наступит шторм?

Нейтан будто прочел ее мысли.

– Не волнуйся, в небе ни облачка.

Нина боялась даже усомниться в нем, боялась, что дочь увидит ее глаза, полные страха.

– Ты точно знаешь, куда плыть? – шепотом, удушая дрожь в голосе, спросила она.

– Мы же все обсудили, дорогая, я показывал тебе карту, помнишь?

– Да, – кивала Нина, – все будет хорошо.

– Конечно, не беспокойся.

Он отпустил ее руку и взялся за весла. Лодка медленно отдалялась от берега. Нина хотела успокоить малышку, но Анна уже спала, свернувшись калачиком.

– Укачало, наверное, – сказал Нейтан, налегая на весла.

Нина смотрела на его сильные руки, что то и дело, напрягая вены, отталкивали водную гладь. Он весь вспотел, его рубашка пропиталась потом, со лба и по шее текло.

– Может, воды? – спросила она.

– Не надо, побереги.

– Может, я возьму весла?

Он улыбнулся, и в этой его уставшей улыбке было все: и любовь, и забота, и отчаянное желание доплыть.

Нина оглянулась – берег удалялся все дальше, превращаясь в длинную полосу, обрамляющую прибой. Еще немного, и они окажутся за мысом, после которого можно включить мотор. Еле заметная луна становилась все ярче.

– Через час стемнеет совсем, – сказал Нейтан.

– Почему они там остались? – посмотрела Нина на мелкие точки, что возились у приплывшего на выгрузку корабля.

– Кто? Моряки? Им надо работать.

– Я не о том… Почему они не бегут?

– Не знают куда или не хотят знать. Мало кто что-то меняет, многих устраивает и такая жизнь.

– Я слышала, что вылавливали трупы.

– Люди тонут, Нина. Тебя это удивляет?

Его тон стал каким-то холодным, и Нину даже передернуло от него.

– Нет, – сказала она сквозь зубы, – люди действительно тонут, и меня это не удивляет.

– Прости, я просто устал.

– И от меня никакой помощи, – виновато улыбнулась она.

– Брось, сейчас обогнем этот мыс и включим мотор. – Он посмотрел на нее и продолжил: – Только на моей памяти за борт вывалились два моряка, они так напились, что не смогли удержаться на палубе, а потом и до круга доплыть не смогли. Был шторм, прыгать за ними – сродни самоубийству. Они быстро утонули, к берегу их прибило на четвертый день.

– Значит, они не бежали?

– Нет, дорогая, они не бежали. Народ любит легенды, тем более такой народ.