Не иначе, князь Сухомлинов в свое время обыграл кого-то из вышестоящих офицеров в карты, и теперь те были согласны закрыть глаза на отсутствие его в полку. Игнат Севастьянович оглядел Феоктиста. Тот сейчас был в обычном (слегка пышном) кафтане и треуголке. На ногах белоснежные чулки, черные, начищенные до блеска (слуги явно постарались) с золотыми пряжками туфли. Обе руки в перчатках. В правой у него — трость.

— Можете не спешить, барон, — проговорил он, глядя, как вельможи поспешили во дворец. — Я уверен, что молодая еще одевается. Сейчас ей доставят свадебное платье. Она выберет драгоценности, а парикмахер приведет ее милую головку в порядок. Я в какой-то степени завидую братьям Орловым.

Игнат Севастьянович удивленно взглянул на князя. Тот заметил его взгляд и пояснил:

— Они вблизи видели принцессу. Сопровождали ее от самой границы. — Неожиданно замолчал. Устремил свой взор на подъехавшую пышную карету. — А вот и граф Бестужев-Рюмин, — пояснил он.

Барон хотел было направиться к его светлости, но князь удержал.

— Не сейчас, барон. Позже. Граф даст нам с вами знак, когда к нему можно будет подойти. А теперь пойдемте во дворец. Не нужно отрываться от общества.

Великий канцлер был облачен во все пурпурное, единственным пятном другого цвета на его одежде была голубая Андреевская лента. Игнат Севастьянович не мог не проследить, как тот важно прошествовал в сторону Зимнего дворца.

После церемонии, проведенной в Зимнем дворце, барон и князь еще три часа проторчали в карете князя Сухомлинова. Предстояло ждать, когда торжественная процессия двинется в сторону Казанского собора, а это было назначено на одиннадцать часов. Пока сидели, разговорились. Князь высказал свое удивление:

— Честно признаюсь, я не пойму, почему Бестужев решился вам помочь. Он не любит Пруссию.

— И Францию, — напомнил Игнат Севастьянович.

— …и Францию, — согласился с ним офицер.

— Значит, письмо, что вы передали Великому канцлеру, было достаточно важным. Таким, что заставило его изменить свое отношение если уж не к самой Пруссии, так уж к отдельному немцу. Может быть, граф вспомнил, что он своими успехами при государыне Елизавете обязан двум немцам: герцогу Бирону и графу Остерману?

— Вполне возможно, — согласился князь.

— Я знаю, — молвил барон, — что Великий канцлер недолюбливает и князя Петра Федоровича.

Князь Сухомлинов удивленно взглянул на пруссака.

— Если вы, барон, намекаете, что его появление здесь и сейчас неуместно, — проговорил он, — то вы глубоко ошибаетесь. Великому князю по статусу положено присутствовать на таких мероприятиях, приятны они или нет.

— Я имею в виду, князь, как он сможет помочь мне, если во всей России к немцам (в данном случае Игнат Севастьянович имел в виду всех иностранцев) относятся с подозрением. Только один человек возьмет меня к себе на службу — князь Петр Федорович. А он, как мне кажется, с подозрением отнесется к немцу, порекомендованному ему человеком, коему Петр не доверяет.

— Неужели вы, барон, думаете, что его сиятельство будет действовать напрямую?

— Нет, конечно.

— Мне кажется, за вас похлопочет другая особа…

— Елизавета?

— Вполне возможно.

Между тем часы Петропавловской крепости пробили одиннадцать часов. Из Зимнего дворца на улицу стала выходить знать. Выбрались из кареты и князь с бароном. Присоединились к процессии. Шли медленно, на почтительном расстоянии. Игнат Севастьянович невольно уловил на себе взгляд князя Петра Федоровича. Будущего монарха явно привлек костюм гусарского офицера. Причем наследник нисколько не сомневался, что кавалерист сей в свое время проходил службу при короле прусском Фридрихе II.

— Сейчас для народа по приказу матушки императрицы выставлено угощение, — прошептал неожиданно князь. — Жареные быки, бочки с вином, целые горы хлеба. Вечером на Неве будет великолепный фейерверк, не уступающий потехам Петра Алексеевича. Елизавета Петровна желает, чтобы церемония вошла в историю и затмила своим размахом шутовскую свадьбу, устроенную Анной Иоанновной.

Игнат Севастьянович еле сдержал улыбку. Уж не хотела ли государыня таким образом унизить обоих венчающихся? Сравнение, приведенное князем Сухомлиновым, вышло каким-то двояким.

Процессия между тем вошла внутрь. Князь и барон проследовали за знатью. Разместились возле колонны. Отсюда было видно почти все. Резной алтарь, священников, молодоженов, а главное — остальных посетителей.

Государыня императрица в роскошном платье рядом с Бестужевым. Оба французских дипломата примостились в глубине зала. Наблюдали за происходящим, не обращая на присутствующих никакого внимания. Английский посол с переводчиком, последний что-то вполголоса говорил. Скорее всего, переводил, как предположил Игнат Севастьянович, слова, произносимые патриархом.

— Граф Разумовский, — проговорил князь и ткнул барона в бок.

Игнат Севастьянович проследил за взглядом князя Сухомлинова и увидел молодого человека лет тридцати шести.

— Морганатический[1]супруг императрицы Елизаветы Петровны, — прошептал князь. — Сын простого украинского казака Григория Яковлевича Розума. Гляди, чего он достиг… третье лицо в государстве, после государыни и канцлера. Мой начальник.

Игнат Севастьянович прекрасно знал, что Разумовский был полковником Лейб-гвардии Конного полка, но вынужден был сделать удивленное лицо.

— Лишь бы мне ему на глаза не попасться.

Явно, князь Сухомлинов должен был находиться среди офицеров, а не в соборе. Значит, как понял Игнат Севастьянович, офицер, что закрыл глаза на его отсутствие, — не полковник Разумовский, а кто-то другой.

— А может, стоило к нему за помощью обратиться? — прошептал барон.

— К Разумовскому? Да нет. Не стоит. Фаворит-то он фаворит, а политику с постелью никогда не путает. Рядом с ним его брат — Кирилл. Граф Российской империи, а с недавних пор — камергер.

Семнадцатилетний отрок стоял рядом с Алексеем Григорьевичем и глазами поедал Екатерину Алексеевну. Совсем еще юн, отметил Игнат Севастьянович. Совсем еще недавно граф учился у знаменитого математика Леонарда Эйлера. Для чего и был отправлен по указу государыни два года назад сначала в Гёттингенский, а затем и Берлинский университет. Вернулся, как предполагал барон, в Санкт-Петербург недавно. Вполне возможно, только на церемонию венчания.

— Генерал-прокурор Никита Юрьевич Трубецкой, генерал-губернатор города Москвы Александр Борисович Бутурлин, генерал-поручик Салтыков Петр Семенович, — продолжал перечислять присутствующих князь Сухомлинов.