Когда подавальщица вернулась с заказанной жареной рыбой, Аксель несколько раз раскрывал рот, но так и не смог сформулировать вопрос так, чтобы он прозвучал достаточно деликатно, и решил было, что загадка так и останется нераскрытой. Положение спасла сама официантка:

– Не стоит так стесняться, знаю, что спросить хотите, не вы первый интересуетесь. Я – приемная дочь гро Фали. – Она кивнула головой на гнома за стойкой. – Вот, отцу помогаю в свободное время.

Аксель смущенно поблагодарил за разъяснения и занялся рыбой. Как и все, приготовленное на кухне гномов, рыба была отличная. Прихлебывая из действительно каменной кружки горячий бодрящий отвар, Аксель все пытался сообразить, где ему найти подходящее место, чтобы спрятать вещи. «„Этак я еще долго буду ходить“, – мрачно размышлял юноша. – А ведь уже темнеет. Здесь даже борделей нормальных нет!» За время прогулки Аксель несколько раз заходил в упомянутые заведения, но это оказались притоны в худшем смысле этого слова. В комнатах не было возможности спрятать что-нибудь, крупнее кулака, по причине отсутствия какой-либо обстановки. Поражая непривыкших к такому хозяев, он напрашивался осмотреть комнаты, после чего недовольно качая головой, убирался, так и не воспользовавшись услугами работниц.

В очередной раз поднеся кружку к губам и убедившись, что жидкости в ней не осталось, Аксель с тяжелым вздохом выбрался из-за стола и подошел к стойке.

«Ничего лучше я точно не найду, – думал он. Придется обходиться тем, что есть». Не хотелось привлекать к себе внимание – люди редко пользовались гостеприимством гномьих постоялых дворов. Не тех, конечно, которые предназначались для представителей других рас, а настоящих, традиционных гномьих гостиниц.

Выложив монеты, он без особой надежды поинтересовался:

– Простите, гро Фали, может быть, у вас можно снять комнату внаем? Я уже несколько часов ищу хоть что-нибудь, даже в публичные дома заходил, но там как-то уж очень аскетично.

Гном поперхнулся своим горьким пивом, а потом расхохотался так, что на него стали оглядываться.

– Первый раз вижу разумного, который использует слова «аскетично» и «публичный дом» в одной фразе. Уж прости, парень, насмешил. А что тебе мешает пройти немного в сторону центра и снять нормальный номер?

– Мне надо здесь, – тяжело вздохнул юноша.

– Ладно, не буду спрашивать, почему именно здесь, хотя ты меня заинтриговал своими странными запросами. Комнату я тебе, конечно, сдам – у меня есть несколько свободных. Да только ты представляешь себе, какие у меня тут комнаты? Здесь, знаешь ли, все рассчитано на гномов, вы, люди, к такому непривычны. И уж по аскетичности они любому борделю, – он опять хохотнул, – сто очков вперед дадут.

– Ничего, мне только вещи оставить, – успокоил хозяина юноша. – В борделе я просто побоялся бы, а у вас опасаться нечего.

– Темнишь ты что-то, парень, – покачал головой гном. – Ну да это твое дело. Если пообещаешь, что проблем не будет, вот тебе ключ, вторая дверь налево, как спустишься. Серебряк за день.

Аксель расплатился и, подхватив сумку, пошел к лестнице. Вообще-то гномы не страдают агорафобией и жить предпочитают в просторных домах, если речь идет о поверхности. И те, кто как предки живут под землей, мало отличаются от собратьев, перебравшихся на поверхность – сын горного инженера был прекрасно знаком с бытом подгорного народа, ему приходилось ночевать в гостях у отцовских коллег, и он находил их жилища даже уютными. Но все это не относилось ко всякого рода гостиницам, корчмам и постоялым дворам. В таких случаях гномы об уюте не заботились совсем. Типичная комната в постоялом дворе, расположенном под горой, представляет собой помещение, объемом превышающее среднего гнома в три раза. Этакая полость, высеченная в камне, в которой можно свободно улечься, вытянув ноги (если твой рост полтора метра). Стоять в полный рост уже не получится. Каменная кружка в этом отношении почти не отличалась от аналогичных таверн под горой. По крайней мере Акселю пришлось сильно наклониться, чтобы войти в предназначенное ему помещение, и выпрямиться он смог только когда оттуда вышел.

* * *

Когда усталый Аксель рассказал, где он спрятал сменную одежду, Кара спрятала лицо в ладонях, и, наверное, целую минуту сидела не двигаясь.

– Скажи мне, милый, наивный юноша, – наконец заговорила она, не отнимая рук от лица, – а часто ли ты видишь, чтобы в гномьих трактирах ночевали женщины? Или хотя бы просто посещали их?

– Да все я понимаю, – угрюмо ответил Аксель. – Согласен, все это будет выглядеть довольно странно. Но что я мог поделать? Нет там нормальных мест, чтобы можно было спрятаться и переодеться! Я целый день шлялся вокруг этого приюта писаря, там только дешевые кабаки, и не менее дешевые публичные дома, в которых не только сумку с одеждой, а даже старый рваный башмак оставить без присмотра страшно!

– Ведь можно было немного изменить план. Что мешало тебе проехать куда-нибудь в сторону центра Бардака и снять комнату в одной из тамошних таверн? Это даже позволило бы лучше замести следы! Где твоя инициатива, охотник? Ладно. Будем надеяться, что нам попадутся полные идиоты. Если бы меня не искали, я бы занялась этим сама. Да и нет у нас времени, чтобы готовиться, как следует. Гро Гуттормсен уже разослал письма, и не думаю, что его коллегам понравится длительное ожидание. Насколько я понимаю, у охотников достаточно других дел, и их долгое отсутствие может вызвать подозрения. Ох, не нравится мне это, – девушка снова удрученно покачала головой, и повторила: – Так дела не делаются. Мы рассчитываем на удачу.

Наутро Аксель, после того, как его снова загримировали, отправился в «Приют писаря». За вчерашний день он уже достаточно убедился в качестве маскировки и не опасался, что полиция может его узнать, он больше не обращал внимания на встречных полицейских. Предстоящий разговор с представителями работорговцев не пугал. Аксель сам удивлялся своему спокойствию. С тех пор как Кара предложила свой план, юноша не находил себе места от волнения и опасения что-нибудь сделать не так, но неожиданно, утром он проснулся без каких-либо мыслей об ответственности. «Я просто делаю все, что в моих силах, – подумал юноша, проснувшись. – Нет смысла переживать».

Накануне он не рискнул заходить в «Приют писаря», опасаясь привлечь внимание, и теперь с удивлением осматривал внутреннюю обстановку. Голые кирпичные стены, чистые деревянные полы, большие, выскобленные столы – обстановка могла бы быть уютной, если бы не посетители. Кара предупреждала, чтобы Аксель не обращал внимания на взгляды и замечания – на него никто не смотрел. Время было еще раннее, и немногочисленные посетители были трезвы, юношей вроде бы никто не интересовался… Но как только он вошел, все мгновенно замолчали. По небольшому помещению как-то сразу разлилось напряжение, которое чувствовалось кожей. Аксель подумал, что это похоже на ощущения от близкого присутствия одержимого, хотя и не совсем так же. Он неторопливо прошел к стойке, глядя, как ему и было велено, поверх голов.

– Малец, ты уверен, что тебе сюда? – спросил трактирщик. Сам он ростом совсем не отличался и вообще мало походил на других представителей своей профессии. Был он худ, невысок и скособочен, а на ладонях обеих рук отсутствовали большие пальцы. Аксель видел подобные травмы, когда гостил у тетки в мастеровом районе – многие опытные токари теряли пальцы во время ученичества, пренебрегая правилами безопасности. На мгновение он удивился, что может делать в таком месте представитель этой профессии, но потом вспомнил об одном из видов наказаний за воровство и грабеж. Применялось оно редко и только к матерым грабителям и убийцам, если таковых удавалось поймать, – им отрубали большие пальцы на руке, чтобы они больше не могли зарабатывать своим ремеслом. Первый раз, получив это наказание, разумный был вынужден либо отказаться от привычного способа заработка, либо учиться пользоваться левой рукой. Похоже, трактирщик был из таких. Неизвестно, почему он не пользовался протезами. Конечно, бывшим убийцам почти невозможно обзавестись такими шедеврами инженерной мысли, какие были у Иды Монссон, даже имей он достаточно денег, чтобы заплатить мастерам, но дешевые механические пальцы, пристегиваемые к кистям, были все же довольно удобны. Хотя они и не позволяли полноценно использовать в бою оружие, все же значительно облегчали жизнь, например пользование столовыми приборами или другими бытовыми предметами.