Бойд сделал паузу, давая возможность Марии осмыслить среднюю часть свитка.

— Сомнений нет, рукопись действительно повествует о Христе, — согласилась она. — Слухи об исцелениях, воскрешениях, о больших толпах людей, собирающихся у Капернаума. Там-то Христос в основном и проповедовал, неподалеку от моря Галилейского.

Он кивнул.

— В Ветхом Завете оно обычно называется Генисаретским, но вы правы: Иисус использовал Капернаум как место сбора своей паствы.

— Не могу поверить. Перед нами документ, в котором о Христе говорится в настоящем времени. И в таких недостойных выражениях! Его сравнивают с дойной коровой!

— Но для Тиберия Иисус ведь не был Богом. Он был просто опасным проходимцем. И он же пишет здесь, что и до Иисуса появлялись десятки разных самозванцев, называвших себя мессиями, и за большинством из них следовали огромные толпы сторонников. Поэтому для Тиберия Иисус был просто еще одним наглым мошенником в их длинной череде.

— По-видимому, да, но… Я не знаю. Я не знаю, как мне относиться ко всему этому.

— Вначале надо изучить факты, дорогая, и только потом выработать отношение к ним. Постарайтесь воспринимать рукопись отстраненно, особенно ту ее часть, которую я собираюсь сейчас прочесть. Если не сможете отнестись ко всему с необходимым беспристрастием, вы будете излишне потрясены услышанным, так как оно значительно хуже того, что вы можете предположить.

«Если голодным пообещать хлеба, они будут драться за него, пока не наполнят брюхо. Это давно подтверждено историей. Названный закон доказывают все поступки человека и сам дух его. Но один вопрос тревожит мой сон: так ли уж важно, кто готовит пир? Отвергнет ли голодный пищу, предложенную ему врагом? Возможно, только из страха быть отравленным, но что, если еду ему преподнесут так, что он с радостью примет ее? Не прострет ли он тогда руки к хлебу врага? Думаю, что да. А народ иудейский жестоко страдает от голода и хватается за любую надежду и обещание спасения. Ему незнакомы боги Рима и правильный путь в жизни, он взыскует обетованного им, который должен явиться из их среды, того, кто будет их истинным мессией. И это ожидание ничем невозможно изгнать из их сердец; никакие войны, никакие наказания не смогут вычеркнуть пророчества о его неизбежном приходе из их писаний. Они ждут его, они молятся о его приходе, они ищут его и уповают на его явление, о котором однажды возвестит всеобщее ликование. Почему бы нам и не дать его им? Давайте же утолим их голод выбранной нами пищей, устроим им пир по поводу прихода их спасителя, чтобы смогли они насытиться, возрадовавшись учению своего мессии, словами, которые для нас не будут представлять никакой угрозы, ибо нам известно, что он всего лишь ничтожество, возведенное в ранг Юпитера.

Чтобы наша шутка удалась, у евреев не должно зародиться ни малейшего подозрения. Они должны собственными глазами узреть некое Божественное деяние, столь магическое и столь загадочное, что все последующие поколения будут вечно воспевать его величие. И таким образом закончится их ожидание прихода мессии, так как мы вселим в них уверенность, что он уже пришел. Вера в его приход должна распространиться повсюду, а не только по границам их выжженной солнцем земли; она должна передаваться из уст в уста, от одного путника к другому. Она зародится среди населения их земли и разойдется из центра Иерусалима подобно заразной болезни и словно голодный зверь будет пожирать всех обитателей Иудеи. Как только произойдет то, чего мы хотим, как только не останется никаких сомнений в приходе мессии, Рим окажется в весьма выгодном положении.

Мы используем еврейскую непреклонность против них же самих, и их богатства тоже начнут служить нам. Публично мы станем смеяться над их верованиями, а втайне будем собирать приношения. Мы будем требовать от них почитания римских богов, зная, что они будут держаться за своего мессию словно малые дети за материнскую грудь. Но именно это нам и будет нужно, так как чем больше они будут почитать своего ложного бога, тем слабее будут становиться. А мы воспользуемся их слабостью, мы будем управлять их телами и душами. Ради блага Рима нам следует начать исполнять наш план немедленно, воспользовавшись назареем как инструментом, как нашим избранным еврейским мессией.

Тиберий, император

29 августа».

Бойд отложил в сторону блокнот и весь напрягся в ожидании реакции Марии. По правде говоря, он предвидел полудюжину вопросов по тексту, которые она выпалит один за другим, или всплеска эмоций и решительного отрицания всего услышанного. Произошло прямо противоположное. Мария оставалась абсолютно спокойной, отстраненной, кровь отлила от щек, а глаза увлажнились.

Не было никакой нужды что-либо объяснять. Мария сразу поняла суть изложенного в рукописи. Если содержание свитка верно, значит, чудо Иисуса Христа и основание христианства зиждились на самом таинственном заговоре всех времен.

Кабинет был пуст за исключением минимального количества мебели и нескольких каталожных ящиков. Ничего индивидуального. Это была та самая разновидность кабинета, которая заставила бы Ника Дайала не раздумывая подать в отставку, если бы ему его навязали. Впрочем, именно нечто подобное он и ожидал найти в полицейском управлении Триполи.

Вошел Омар Тамер с фотографиями вскрытия и разложил их на столе. Застенчивым жестом Дайал извлек свои бифокальные очки и нацепил на нос, несколько смущенный тем, что его уже подводит зрение.

— Ну-с, Ник, что вы думаете? Есть какое-то сходство с датским преступлением?

Дайал кивнул, хотя видел фотографии впервые.

— У Янсена тот же самый физический тип, что и у Нарайяна. Примерно тот же рост и возраст. Оба находились в неплохой физической форме. Их выбрали не случайно. В том, что жертвами стали именно они, была своя причина.

— Почему вы так решили?

— Если бы вам нужна была легкая цель, разве вы выбрали бы этих ребят? Отнюдь. Вы стали бы искать кого-то значительно старше и с физическими недостатками. Кого-то, с кем легко справиться. Возможно, даже женщину. Но молодой мужчина в превосходной форме? Маловероятно. Очень многое сразу становится непредсказуемым.

— Что-нибудь еще?

— Раны примерно такие же, как у Янсена. Гвозди вбили в запястья и голени, когда он находился в бессознательном состоянии. В противном случае он бы сильно кричал. — Дайал отложил одну из фотографий вскрытия — с левым запястьем Нарайяна крупным планом. — Видите, как рана распространяется от гвоздя? То же самое мы наблюдали и в Дании. Тело слишком тяжело, чтобы удержаться на дереве. Что-то должно было не выдержать. И так как гвозди сидят прочно, то постепенно начинают разрываться соседние ткани, сосуды, сухожилия. Очень грязный способ казни.

Тамер кивнул.

— По мнению эксперта, смертельным стал удар в грудь.

Дайал пролистал стопку фотографий и вынул из нее снимок грудной клетки Нарайяна крупным планом.

— Также очень напоминает то, что было с Янсеном. Видимо, использовалось что-то вроде пики. По крайней мере так по Библии.