Дружный вопль из здоровых молодых глоток докатился, пожалуй,до самого Таллина.

* * *

...Непоправимое случилось на двенадцатой минуте второготайма. До того все шло прекрасно. Просто отлично все шло – «Кагульцы» велидва-ноль, гости яростно оборонялись... но что они могли противопоставитьслаженной многочисленными матчами команде и несокрушимому Спартаку, стоящему наворотах? Спартаку, который все детство провел на площадке за домом и взялстолько мячей, сколько не снилось всем голкиперам, вместе взятым? Только злостьони могли противопоставить, а злость, согласитесь, плохой помощник.

Пока все шло отлично!

На исходе одиннадцатой минуты невысокий, но плотный и юркий,как колобок, Артур Дзоев перехватил подачу и рванул к воротам противника.Трибуны (сиречь простые лавки из хозблока, вынесенные на свежий воздух), гдерасположился командный состав обеих команд, взревели. Ревела и «галерка» –сиречь простые летуны, плотным кольцом окружившие поле. Артур ловко ушел отзащитника, быстро огляделся, кому бы можно было дать пас, поскольку на него ужераскочегаренным паровозом пер здоровенный полузащитник, никого не нашел ирешился на прорыв. Два тела сшиблись в воздухе, упали, потом Артур вскочил,завладел мячом и...

– Бля-а-а!!! – вопль катающегося по травеполузащитника, обхватившего руками ногу, перекрыл крики болельщиков.

* * *

– ...И что же теперь будет? – негромко спросил Айно,меряя шагами кубрик.

– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил лежавшийповерх постели Спартак. – Расстреляют Артура, наверное.

– Плохая шутка.

– Ну не его, так того, кто предложил этот матч устроить...Ну не расстреляют, так посадят. А что ты хочешь? Люди шибко секретные,серьезные, готовятся к... к чему-то, а тут бац – и какой-то хрен запростоломает одному из них ногу. Я бы рассердился. А с какой стати, по-твоему, ужесутки никого из кубрика не выпускают? Сами решают чего-то, заседают, а наспрактически под замок. За что, спрашивается?

Айно горестно вздохнул.

– Нам-то что теперь делать? Надо парня выручать...

– Как? Коллективное письмо написать?

– Зачем, если можно лично обратиться... – он помолчал ивдруг страшным голосом спросил: – Ты видел, кто во втором ряду на трибунесидел? В шляпе фетровой?

– Не-а, я за мячом следил. А кто?

Айно зачем-то оглянулся по сторонам, хотя в помещении онибыли только вдвоем, – вчера белого как кость Артура сразу после трагедииувели невесть откуда взявшиеся мрачные типы в длинных плащах, – ипрошептал:

– Он еще днем прилетел, на «Ли-2», я видел.

– Да кто?

Айно сложил два пальца колечком и приложил к глазам,изображая очки.

Спартак ни фига не понял. Но переспросить не успел: в дверьтихо, но уверенно постучали, потом дверь отворилась, и на пороге возникдавешний тип в плаще до пят.

– Спартак Котляревский, есть тут такой? – вполнедоброжелательно поинтересовался он.

В горле Спартака мигом пересохло. Айно смотрел на приятеля сужасом.

– Я – Котляревский, – выдавил из себя Спартак,вставая. – А... С кем имею честь?

– Попрошу пройти со мной, – сказал гость. –С вами хотят побеседовать. – И добавил успокоительно: – Вещиможете оставить здесь. Пока.

«Началось», – только и подумал Спартак.

Они пересекли плац, подошли к входу в командный пост. Напороге их встретил военный с небольшим квадратиком усов, в малиновых петлицахкоторого располагались четыре ромба. Интересно, а что, позвольте узнать,командарм первого ранга делает на аэродроме?..

Спартака, можно сказать, передали с рук на руки, и вниз, впомещение поста, его вел уже молчаливый командарм. Недлинный коридор, несколькодверей по обе стороны. Остановились напротив одной из них – ничем эдаким отпрочих не отличающейся. Командарм постучал, приоткрыл, сказал внутрь несколькослов и, по-видимому, дождавшись ответа, сделал шаг в сторону. Мол, заходи,братишка, не боись.

Спартак пожал плечами и зашел.

И замер на пороге.

Кого угодно он ожидал увидеть – родного перепуганногокомандира, чужого разозленного командира, обоих командиров вместе, в мясопьяных... но только не его.

* * *

– Проходи, Котляревский, что же ты стоишь в дверях? –сказал Лаврентий Павлович и указал на свободный стул.

Больше никого в кабинете не было, только портрет Ленина настене. Бежевый плащ Берии был небрежно брошен на стол, а поверх него – фетроваяшляпа.

Нельзя сказать, чтобы Спартак ошизел от ужаса, нет. Конечно,он был потрясен – а кто, спрашивается, не был бы потрясен, лицом к лицустолкнувшись с человеком, портреты которого носят на каждой демонстрации, сдругом и соратником самого Сталина? Вот то-то.

Но Спартак быстренько взял себя в руки, вытянулся во фрунт иотчеканил:

– Товарищ народный комиссар, лейтенант Котляревский повашему приказанию...

– Ай, оставь ты это, – перебил, поморщившись,нарком. – Какое приказание? Какое я имею право тебе приказывать? У тебясвой командир есть... Садись уже. Давай знакомиться.

Спартак сел. Помолчали. Стеклышки знаменитого пенснебликовали в свете лампы, и глаз Берии никак не удавалось разглядеть. Это былонеприятно, но терпимо.

Спартак вдруг вспомнил, что нарком очень неравнодушен кфутболу и болеет за свое любимое «Динамо» – команду НКВД. Так что же, это онспециально прилетел – на игру посмотреть? Или так совпало?

А потом глупая, но смешная мысль пришла ему в голову. Чтобыбыстренько прекратить войну, нужно выпустить на поле вождей СССР и Германии –нехай пары выпускают. А что? Вот бы игра получилась, матч всех времен инародов!

Гитлера и товарища Сталина, присвоив им первые номера,поставить в ворота, пускай оберегают последний рубеж и сзади подгоняютлозунгами ленивых. Канарис и товарищ Берия будут играть в защите: по должностиположено. Ворошилова и Буденного определить в форварды, чтоб прорывались в штрафнуюплощадку лихими кавалерийскими наскоками мимо Бормана и Геринга. ТоварищаЖданова пристроить на северо-западный край, пусть бегает по бровке и навешиваетна бритую голову Хрущева. Ведь все население Земли прильнет к радиоприемникам,затаив дыхание и вслушиваясь в потрескивающую помехами трансляцию: «Риббентропобходит Молотова, пасует Геббельсу, вместо уставшего Гиммлера гитлеровцывыпускают на замену свежего игрока Шелленберга, Мюллера удаляют с поля напервой же минуте за грубую игру...» Да, а судьей взять Чемберлена, он любитвыступать арбитром в международных делах. Хотя нет, Чемберлен не годится, будетподсуживать немцам; лучше Рузвельта, ведь американцам пока до фонаряевропейские баталии...