3 декабря 1916. Киев

Милый дорогой мой Ники!

От души поздравляю тебя с именинами и шлю тебе самые горячие благопожелания. Дай Бог тебе счастья, здоровья и успехов во всем, главное, желаю тебе душевного покоя. Я совсем не знала, что ты поехал в Царское, и теперь даже не знаю, где ты проводишь [нрзб]. Мысленно я с тобою, мой милый Ники, ужасно сожалею не быть вместе.

Погода ужасная, дождь и сильный ветер, и сегодня мороз вместе с дождем. В саду совсем невозможно ходить, так грязно, т. ч. я гуляю на улице, где гораздо чище и веселее и чувствуешь себя свободнее.

Baby Ольга снова здесь, и такая радость ее видеть сияющей от счастья. Слава Богу. Она бывает каждый день у меня, один раз они вместе у меня пили чай, и он очень мил, натуральный и скромный[122]. Мы все находимся под впечатлением немецких предложений о мире. Все время одно и то же, он стремится стать в позу миротворца и возложить всю ответственность на нас, если они не будут приняты. Я очень надеюсь, что никто не попадется на эту уловку. Я совершенно уверена, что мы и наши союзники сохраним твердость и единство и отвергнем эту «великодушно» протянутую руку.

Я очень рада, что сестра милосердия (Ангелина) Пушкина (Толстая) была у тебя в Ставке после поездки в Германию к нашим бедным пленным. Она потом была у меня и много рассказывала. Как я тебе телеграфировала, Дания уже год тому назад предлагала переправить к себе больных военнопленных, чтобы они были, по крайней мере, хорошо накормлены и остались в живых. К сожалению, однако, им так и не дали никакого ответа, хотя бы что-нибудь вроде «спасибо, собаки», и мне непонятно – почему, ведь это делается из чувства христианского милосердия и не будет ничего стоить, так как датчане подготовили все за свой счет. Я надеюсь, что после твоего приказа военному министру дело наконец сдвинется с места.

Посылаю одну бумагу, которую Вальдемар просил показать тебе. Это по поводу Det Store Nordiske Telegrafselskab, которое существует уже почти 50 лет и никогда не вызывало нареканий. Теперь датчан после их лояльной службы в течение всех этих лет совершенно несправедливо одним махом изгоняют из России, как если бы они были разрушителями. Словом, ты увидишь сам, что надо сделать.

Надеюсь, что вы все здоровы, крепко вас всех обнимаю. Христос с тобою, мой дорогой Ники!

Всем сердцем любящая тебя

твоя старая Мама.

Из дневника императрицы Марии Федоровны. 1917 год

1 января 1917. Воскресенье.

Беби и м[аленькая] Мария[123] приехали в 10, в 10 1/2 утра праздничный прием, после которого мы отправились в церковь к Игнатьевым, где было множество детей. Затем – воскресный завт[рак], кроме свиты Георгия были Петровский, Нарышкин, казачий оф[ицер] Шкуропаткин, ген[ерал] при Сандро Эллис, кн[язь] Мюрат и ком[андир] моего Кирасир[ского] пол[ка] Шевич. Затем я приняла г-жу Николаеву, которой подарила две датские книги и мое фото. Потом выходила в сад с м [аленькой] Марией. К чаю была Беби с мужем. Прибежал Шервашидзе, чтобы рассказать о том, что Ник[олашу] тоже прогнали. Она[124], видно, совсем свихнулась от бешенства и жажды мести. Семейный обед с м [аленькой] Марией и двумя братьями. Она уехала в 10 1/2.

4/17 января. Среда.

Приняла молодого Качалова. Он был очень мил. Выходила ненадолго. Очень холодно. В 12 часов пришел Николай[125]. Снова рассказывал массу интересного.

5/18 января. Четверг.

Была в церкви – Водосвятие у Игнатьевых[126]. По возвращении к завтраку вскоре пришел Николай. Он был спокойнее обычного, но все же немного возбужден. Позавтракав, мы трогательно попрощались, и он уехал в свое имение. Виделась с офицером Новочеркасским П. (возможно – офицером Новочеркасского полка). Несмотря на 8 градусов мороза, прогулялась немного в саду. Ветра не было. К чаю была Беби. Написала Ксении. К обеду – Георгий и его брат, Сандро. Сын Мисси проезжал через Киев. Но увидеть его не удалось, так как поезд опоздал и прибыл лишь в 11 часов.

6/19 января. Пятница.

Написала Ольге[127] – ответила на ее письмо. Очень обеспокоена положением в столице. Если бы только Господь открыл глаза моему бедному Н[ики] и он бы перестал следовать ее ужасным советам. Какое отчаяние! Все это приведет нас к несчастью! Была на воскресном завтраке. Затем приняла 25 детей, которые пригласили меня на свой праздник в воскресенье. Дети были прелестны. Угостила их шоколадом. Мира Б.[128] произнесла прекрасную речь.

7/20 января. Суббота.

Поднялась по обыкновению рано. Написала Вальдемару. Затем виделась с генералом Мавриным, просидевшим у меня целый час. Мне очень понравилось беседовать с ним. Прекрасная солнечная погода. 15 градусов мороза. Долгорукий не приходил, так как чувствовал себя плохо. В 1 1/2 с Зиной отправились на прогулку в сад. К 4-м пришла Ольга Бобринская. К чаю была Беби, к обеду – Георгий и Сандро.

8/21 января. Воскресенье.

Как обычно, были с Георгием в церкви у Игнатьевых. Затем на воскресный завтрак приходили Георгий и Сандро. Сильный мороз, но очень солнечно. К 2-м пришла Ольга, так как я должна была в 5 часов отправляться в [слово неразборчиво] на детский праздник. Праздник очень удался. Все прошло прекрасно. Но длился он довольно долго. Домой вернулась лишь около 8 часов. Дети изумительно пели и танцевали, в особенности – Мира Б. и старший мальчик Базаровых. В антракте пили чай, в то время как Стефанеско прекрасно играл. Обед и вечер – одни с Зиной и Шерв[ашидзе]. Он нам читал.

9/22 января. Понедельник.

Встала и собралась довольно рано. Начала письмо Аликс. Приняла сестру милосердия, посетившую наших бедных военнопленных в Австро-Венгрии.

10/23 января. Вторник.

Приняла Бишетта с женой. Написала Аликс и маленькой Минни[129]. В остальном ничего нового. После завтрака прогулялась в саду. К чаю приходила Ольга. К обеду – Георгий.