Гарри рассмеялся.

– Мы ждем тебя. Ты сама не особо торопилась.

– О! – Пен посмотрела в корзину. – Господи! Да мы умудрились съесть все, что прислала Доркас. И вам на ужин ничего не осталось, лорд Дэрроу.

– Мисс Доркас приготовит для папы еще еды, мама.

– Гарриет считает, что мне стоит лишь одарить мисс Доркас комплиментами по поводу ее кулинарных способностей – что для меня ровным счетом никакого труда не составит, – и корзина вновь наполнится.

Гарри прав: ему будет достаточно улыбнуться Доркас, и та опустошит ради него все погреба.

– Да, Гарриет, ты права.

– Конечно, я права, мама! – Девочка подскочила от радости. – Пойдем, папа.

Они собрали тарелки и чашки. Гарри потянулся за своим жилетом, и в этот момент Пен попыталась встать.

– О! – Она отсидела ногу? Или, может, не стоило притрагиваться к «Вдовьему пиву»? Пошатнувшись, Пен попыталась устоять…

Гарри вовремя подхватил ее и прижал к себе. Лишь тонкая холщовая сорочка отделяла его налитые силой мышцы от щеки Пен. Он снова держал ее в своих объятиях.

И вновь этот одурманивающий запах мужчины. Его запах. О боже! Тело Пен странно и приятно размягчилось. Как же она желала, чтобы он вошел в него!

«Какая глупость».

– Ты как, Пен? – прошептал Гарри ей прямо в ухо.

«Подумай о чем-нибудь другом. О тле! О спорынье!»

– Все хорошо. Со мной все хорошо.

«Отойди от этого человека».

Пен положила руки ему на грудь.

«Оттолкни!»

Ей было невероятно трудно отстраниться от Гарри, но она заставила себя.

– Я просто ногу отсидела. – Приподняв подол юбки, она пошевелила ногой. – Видишь? Теперь все нормально.

– Вот и прекрасно. – В его голосе звучала…

«Он уставился на мою лодыжку».

Пен тут же одернула юбку.

– Да. Но нам пора идти.

– Действительно, уже пора – подтвердила Гарриет.

Гарри, усмехнувшись, поднял свой жилет.

– Точно пора.

«У Гарриет игра в падалицу выходит куда лучше, чем в свое время у Пен».

Гарри наблюдал за дочерью, прыгавшей впереди на дороге. Да и сам он уже не тот, что тогда, – и объяснит, и покажет. Годы развили в нем терпение и умение объяснить, однако, помимо всего прочего, Гарриет – несомненно, способная девочка.

Непонятная, необъяснимая гордость наполнила его сердце. Гарри всегда был отличным спортсменом. Возможно, Гарриет получила от него не только серебристую прядь волос.

«Как бы мне хотелось научить ее верховой езде. И научу, если только смогу убедить Пен переехать в пустующий дом в Дэрроу».

Это будет, разумеется, не простым делом. Большинство женщин без долгих раздумий ухватились бы за возможность зажить беззаботной жизнью в хорошем доме, но Пен к ним не относилась. Она была женщиной независимой. Порой до абсурда независимой.

«Если мне удастся убедить ее, это будет только во благо Гарриет…»

Пен, конечно, пойдет на все ради Гарриет. Достаточно вспомнить о ее готовности выскочить за этого, с позволения сказать, викария.

– Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами, лорд Дэрроу.

– И что же? – Гарри взглянул на Пен.

Само собой, она не собиралась принять предложенную им руку и шла в добрых двух футах от него.

Ну и что! Всякий раз стоило ей прикоснуться к нему или ему к ней – у него возникало ощущение, что он вот-вот воспламенится. Ему до боли, до судорог хотелось войти в это пылающее и такое дорогое тело.

Его налитый кровью фаллос обезумел от желания.

– Я, э… – Покраснев, Пен стала смотреть в сторону.

«Интересно. Может, мне и правда удастся убедить ее перебраться в Дэрроу?»

В то лето, которое они провели вместе, Пен испытывала сильнейшее физическое влечение к нему и не стеснялась удовлетворять его. Боже, сколько же страсти было в ней тогда, в те наполненные любовью дни. Никогда – ни раньше, ни потом – Гарри не встречал женщину, которая получала бы такое наслаждение от соития с ним.

– Это довольно деликатный вопрос.

– Вот как?

У нее, должно быть, были любовники. Женщина с таким зовом плоти явно не годится в монахини. И все же…

Но как ей было обзавестись любовниками? На Пен лежала ответственность за воспитание Гарриет – долг, выполнение которого, как он убедился, она воспринимала серьезнее всего в жизни. Пен уже много лет жила в приюте. Гарри – сам мужчина не робкого десятка, не отважился бы с плотскими намерениями переступить порог этой управляемой женщинами обители.

И если уже без малого десять лет миновало с тех пор, как Пен в последний раз была близка с мужчиной, то, вероятно, сейчас она должна просто обезуметь от неудовлетворенного желания. И с его стороны будет актом истинного человеколюбия попытаться удовлетворить это желание.

Гарри чувствовал, что до сих пор привлекает Пен. В чем в чем, но в этом он ни на йоту не сомневался. Как и в том, что она позволила бы ему поцеловать ее в хмельнике, если бы не появилась Гарриет. Гарри понял это по ее глазам. Он хорошо помнил этот ее взгляд тем летом в Дэрроу. А когда Пен, споткнувшись, едва устояла на ногах и Гарри поймал ее, она ведь не оттолкнула его, а на несколько мгновений замерла, щекой прижавшись к его груди.

Но куда красноречивее был момент, когда Гарри попросил у нее мясной пирог. Ее взгляд пылал самой настоящей страстью. Он был рядом и не мог этого не заметить… Гарри услышал ее вдруг участившееся дыхание, как тогда, когда она, семнадцатилетняя, лежала под ним, содрогаясь от приближающегося пика наслаждения.

Если бы не Гарриет, он, конечно же, поцеловал Пен, повалил бы ее на скатерть, вошел в нее так, чтобы тела их слились в единое и неразделимое целое.

От этих воспоминаний детородный орган Гарри окаменел так, что мешал ходьбе.

– Вот. – Пен закусила губу. – Я, э…

Это уже становилось любопытным. Что же она собралась с ним обсудить?

Тут подбежала Гарриет.

– Можно я побуду с тобой до вечера, папа?

Что бы там ни надумала обсудить с ним Пен, сейчас, с появлением дочери, было уже невозможно.

– Да, конечно. – Стоп! Не он один это решает! – Если мама будет не против. Мне бы не хотелось отвлекать тебя от твоих важных дел и уроков.

Гарриет повернулась к Пен.

– Можно, мама? – Девочка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Папа ведь приехал совсем ненадолго. Всего на несколько дней.

Гарри будто кулаком в живот ударили. «Всего на несколько дней» – это и правда ненадолго.