В дальнем крыле школы, где располагалась каморка психолога, было пустынно и тихо, словно в больнице, в каком-нибудь отделении для тяжелобольных. Эмберли осталось несколько шагов до нужной двери, как та распахнулась, и тишину коридора разорвали в клочья истеричные выкрики:

− Я не вру! Как вы смеете?

Из кабинета выскочила Саванна, раскрасневшаяся, злая, растрёпанная, с перекошенным лицом, то ли от злости, то ли от страха. Она почти сбила Эмберли с ног.

− Саванна! – раздалось следом.

Теперь из кабинета выскочила мисс Хетчет. Она поражённо застыла, увидев Эмберли, и едва не раскрыла рот. Но та не стала слушать, что сейчас скажет психолог – планы резко изменились. К чёрту директора, к чёрту кого бы то ни было! Лучше сразу взяться за Саванну, раз уж та так удачно подвернулась ей горяченькой – пока на взводе, пока не держит себя в руках.

Эмберли крутанулась на месте и крикнула в спину убегающей:

− Эй, Барлоу! Стой! – и тут же ринулась следом.

Саванна не услышала. Скорее всего, сознательно, не остановилась и даже ни на йоту не сбавила шаг.

Эмберли нагнала её, ухватила за локоть:

− Стой!

− Чего тебе? – Саванна резко развернулась, дёрнула рукой, желая избавиться от цепкой хватки. − Отвали!

– Поговорить надо, − чётко и твёрдо произнесла Эмберли. И она не предлагала, не просила, она ставила в известность перед неоспоримым фактом. А чего там желает Барлоу – не имеет значения!

– Не буду я с тобой разговаривать, – Саванна опять дёрнулась, попыталась глянуть презрительно, свысока, но что-то плоховато получилось. Только лицо болезненно сморщилось.

− Будешь! – решительно выдохнула Эмберли и сильнее стиснула чужой локоть.

Она почти никогда так себя не вела. Разве что в стычках с матерью или с её дружком Шелдоном, когда тот слишком доставал. С ним вообще по-другому нельзя. А тут получилось само собой. Наверное, из-за событий последних дней, от вечного напряжения, скопившихся внутри отрицательных эмоций. Страха не было, неуверенности и смущения тоже. Как и жалости.

Эмберли толкнула Саванну к стене, придвинулась почти вплотную, посмотрела в глаза, точнее, прямиком в расширившиеся зрачки – хотелось бы думать, что от страха, – и еще сильнее сжала пальцы на руке Барлоу.

− Отпусти! Больно же! – заверещала та.

– Отпущу, − холодно пообещала Эмберли. – Но только если признаешься. Вот прямо сейчас пойдешь и признаешься! Насчет мистера Кэрригана. Что дело в оценках. Что ты сама… сама его доставала. А он даже не думал тебя домогаться. Все это наглая ложь!

‒ А если и ложь? ‒ с вызовом воскликнула Саванна. ‒ Тебе-то что? Или, может… это ты с ним спишь? У тебя же по английскому сплошные «отлично». – Её прорвало, она уже не могла остановиться, захлёбывалась словами: − Как это у тебя получается? Ни в чём не отказываешь? Ублажаешь, как можешь? И что же он предпочитает? Наверное…

‒ Заткнись! ‒ прорычала Эмберли. Тряхнула скатывавшуюся в истерику девицу так, что та затылком приложилась к стене. ‒ А просто учить не пробовала?

‒ Умная, да? ‒ визгливо выкрикнула Саванна, со злостью глянула на Эмберли и тут же, с безнадёжным отчаянием, выдохнула обречённо: ‒ А я ‒ дура! Родители вечно орут, что у меня мозгов нет, что я ни на что неспособная. Задолбали уже! А ему… какая ему разница? Ну ставил хотя бы «D», как будто кто-то за ним проверяет. Я бы ему заплатила. Я же предлагала, по-хорошему предлагала. А он упёрся. Урод! А теперь сам виноват!

Откуда-то со стороны раздался тихий кашель. Эмберли и Саванна разом вздрогнули, завертели головами. Мисс Хетчет стояла у ближайшего выступа в стене и, видимо, давно.

Наверняка, она пошла следом за Эмберли, но не поторопилась вмешаться, зато всё услышала. Увидев её, Саванна сразу поникла, сдулась, словно развязавшийся воздушный шарик. Эмберли прямо почувствовала, как она обмякла, будто из неё выпустили часть жизненных сил, а психолог приблизилась, неторопливо и неслышно, даже каблуки как обычно не цокали по полу.

‒ Саванна, милая, ‒ проворковала душевно и почти с нежностью. ‒ Пойдём-ка со мной.

На какое-то мгновение Эмберли даже ощутила сочувствие. Пока не наткнулась на переполненный жгучей ненавистью взгляд. Ну конечно! В плохих оценках Саванны по английскому был виноват мистер Кэрриган, а в ждущих её неприятностях – не иначе, как Эмберли.

Эта девица ничего не поняла. И не поймет никогда. Она всегда будет врать и выкручиваться, искажать факты в свою пользу. Она не видит в этом зла, не осознаёт, что её ложь причиняет вред другим, что слова способны взрастить в чужой душе боль и даже уничтожить ее.

Трепло. Обычно добавляют «жалкое». Но где уж? Если пустое враньё может искалечить чью-то жизнь.

Эмберли стало тошно. Меньше всего хотелось сейчас тащиться на уроки, особенно на предстоящую математику. Сидеть там, как ни в чём не бывало, слушать старческое бормотание мистера Роуэна. Лучше уж для полного погружения в мерзость зайти в игру, и обнаружить, что чокнутый разработчик вдохновился школьным трешем, и на скамье подсудимых оказался не кто иной, как Эдвард Кэрриган, растлитель несовершеннолетней Саванны Барлоу.

Всё становится на свои места. Мы с судьей на одной волне, и, значит, я не ошибся в выборе. Впрочем, я почти не сомневался: она обязательно вернулась бы в игру, потому что уже достаточно крепко сидит на моем крючке. Это слишком притягивает и будоражит, когда в твоей власти возможность уравновесить справедливость и несправедливость в мире. От подобного не отказываются легко.

Баланс все чаще нарушается, все чаще перевешивает чаша с черными камнями. Угольная сторона человеческой души выставляется достоинством: люди изворачиваются, подставляют соседей, друзей, приятелей и с каждым разом чувствуют себя все более правыми. Таков закон сильного. Но проигранный бой не означает проигранную войну. Вдвоём мы восстановим равновесие.

Люди должны понять, что все их тайные мотивы кто-то способен считать, что их худшая сторона в любой момент может стать явной, всплыть поверх хорошенького личика и проявиться уродливым клеймом. Так пусть увидят все!

Я не ношу меча, у меня нет доспехов, но я настоящий рыцарь справедливости, а моя королева отдает приказы. И пусть порой они носят расплывчатую форму, мне и полслова достаточно, чтобы её понять. Вот её решение по последнему подсудимому: «Пусть все знают, что она лжет».

Я могу разместить баннер в соцсети и на сайте школы: «Саванна Барлоу – пустое трепло», даже расклеить объявление на каждом столбе по всему городу, но разговоры на эту тему продлятся только неделю-две, может, и три, а потом непременно появится новый объект внимания, и все забудется.