– Мм… например, устройство миров.

Зырян лениво отмахнулся.

– А-а, теория «пузыря»? Знаю такую. Дескать, летает в великом Ничто куча разноцветных пузырей, в которых спрятаны миры. Кто об этом первый сказал? Гредрикс… или Кередрикс? Забыл, короче. Но эта теория до сих пор не подтверждена.

Мартин только улыбнулся.

– Подтверждение ей может дать только Создатель, но в книге есть пара интересных мыслей, которые мне показались логичными. Например, о так называемых пузырях. Нам всегда говорили, что миры со сходными свойствами и законами располагаются рядом, как шарики, заключенные в один большой мыльный пузырь. И чем ближе миры, тем чаще они соприкасаются, порождая всевозможные аномалии, провалы материи, а иногда даже взаимно проникают друг в друга. В качестве примера часто приводят эльфов и фей, которые находятся в одном пузыре, но в разных мирах. Соприкосновение там настолько тесное, что постепенно изменились законы и там, и там, и теперь это не два, а один мир с едиными законами и магией. Однако есть и другие миры, где живут русалки, орки, гоблины, где есть люди, не слышавшие про магию, или маги, не слышавшие про обычных людей. Пузырей во вселенной плавает много, и все они друг от друга, как нас уверяли, надежно изолированы, что делает очень сложным построение межмировых порталов. И по сути только отсюда, из Мира, можно куда-то свободно попасть.

– Так и есть, – шумно вздохнул Васька. – Лекции по истории миров я не все прогулял.

– Тогда представь, что нам все говорили правильно, – улыбнулся ангел. – Но забыли упомянуть одну-единственную вещь о том, что на самом деле все миры друг с другом связаны. И в каждый из них можно попасть, если знать как.

Зырян в сомнении поскреб подбородок.

– В разных мирах настолько разные законы, что постройка телепорта невозможна.

– А если это будет не телепорт?

– Что же еще-то? – удивилась Улька. – Черная дыра?

Мартин поморщился.

– Ну зачем сразу крайности? Обитатели Неба, к примеру, не нуждаются в межмировых телепортах. Как и демоны, кстати. Это врожденная особенность расы, благодаря которой о нас знают почти везде. Да, называют нас по-разному и относятся тоже, но суть-то остается прежней: аналоги Неба и Преисподней есть почти во всех сказаниях и мифах, даже в мирах, где отсутствует магия. Что, если есть какие-то способы перемещения, которые просто не всем доступны? И что, если сами миры все-таки связаны прочной нитью не только с этим Миром, но и друг с другом?

– Хм, пузыри на ниточках? Что-то сомнительно, – покачал головой оракул. – На ограниченном пространстве они рано или поздно начнут мешать друг другу, и однажды это приведет к катастрофе.

– А если на каждой ниточке не один мир, а целая гроздь? И если внутри каждой грозди находятся миры с достаточно близкими свойствами, чтобы при мимолетном соприкосновении существующие в них законы не вступили в конфликт? А от других, напротив, будут удерживаться на расстоянии согласно той же теории Кередрикса?

Я как-то засомневалась, представив в уме такую конструкцию. Но в принципе, если привязать центральные нити к какой-то одной точке, а затем распустить их во все стороны в виде сферы, чтобы «гроздья» не мешали друг другу, может, оно и сработает. Это, по крайней мере, объяснило бы факт, о котором уже сказал ангел, и дало обоснование существованию мира, где мы находились. Этакая точка опоры или отсчета, откуда по любой из существующих нитей можно добраться куда угодно.

– Ну, с натяжкой, – крякнул Зырян, тоже, видимо, попытавшись вообразить что-то этакое. – Но хотелось бы, конечно, нормальных доказательств, а не только твоей гипотезы или расплывчатых сведений из непонятно откуда взявшейся книжки.

Мартин с сожалением развел руками.

– Остальное я не дочитал. Но, если вам интересно, могу потом озвучить.

– Подождем, – согласно кивнул Васька, нагло стащив со скатерти последний оставшийся бутерброд. – А теперь пошли в Город. Веселиться и отдыхать. У нас выходной или как?

К вечеру мной постепенно начало овладевать беспокойство. Почти сутки прошли с тех пор, как я пила бессонник. Одна ночь пролетела, к счастью, незаметно, а настойку мне нельзя было пить еще два дня. Идей, чем ее заменить, тоже не находилось. Разве что использовать проверенное средство?

При одной мысли о мухоморовке я аж передернулась. Но лучше уж головной болью мучиться, чем погостить еще одну ночку в Преисподней, так что как вариант возьму на заметку.

– Ты куда? – сонно спросила Улька, забираясь в кровать.

– Марти пойду проведаю, – почти не соврала я.

– Так он же вроде в порядке?

– Пока – да. Но я все равно лучше проверю. Ничего, если вдруг Шмуль еще разок здесь переночует?

Баньши громко зевнула.

– Мне без разницы. Ты, главное, не задерживайся там и будь осторожнее. А то мало ли…

Я только хмыкнула и, накинув поверх рубахи куртку, вылетела в окно.

При виде меня, деловито усевшейся на подоконник, Шмуль, еще не успевший лечь, только страдальчески скривился.

– Опять?!

А Мартин, напротив, тревожно посмотрел. С молчаливого обоюдного согласия мы друзей в мою проблему не посвящали. А то советами еще замучают. Особенно пошлый фей. Впрочем, Шмуль не особенно сопротивлялся, когда я попросила его погулять. Буркнул только, что к Ульке больше не пойдет, и умотал в женское общежитие на пятый этаж. К феям. Где, вероятно, зависнет до самого утра и, наверное, не останется без дела.

– Сколько тебе еще осталось? – тихо спросил ангел, когда я, сбросив верхнюю одежду, забралась на кровать Шмуля.

– Двое суток. А потом еще на неделю свободна.

– Через неделю у нас грядет целая череда контрольных…

– Ночами потом наверстаю, – отмахнулась я и, чувствуя, как наваливается накопившаяся за день усталость, закрыла глаза.

На этот раз комната была другая – просторная, чистая, без черных пятен и кроваво-красных стен. Высокие потолки – как раз такие, чтобы я могла свободно взлететь. Поразительно светлые ткани, ласкающие взор, красивая бронзовая люстра, испускающая мягкий приглушенный свет, нежно-зеленый ковер, напоминающий по цвету молодую травку, и тончайшие шелка на небольшой, аккуратно убранной постели, которая прямо-таки умоляла на нее упасть и зарыться в подушки лицом.

От такого великолепия я поначалу даже растерялась. Но потом проворно облетела всю комнату, вдумчиво оглядывая углы, обнаружила полное отсутствие окон и толстую металлическую дверь без ручки. Осмотрела себя, с некоторым удивлением отметив, что выгляжу по-прежнему чешуйчатой, крылатой, но в чем-то даже симпатичной змеюкой. Обнаружила, что висящее на мне мешком платье снова безмерно раздражает, и без колебаний забросила его в дальний угол. А потом опустилась вниз, с недоумением уставившись на побелевшие, почти исчезнувшие следы от браслетов, между которыми висела бледная, не стесняющая движений, полупрозрачная и неощутимая цепь… и задумалась.