– Напрасно вы всё это затеяли. Если я сегодня не появлюсь дома, меня будут искать…

– Дык и пущай себе ищут, – спокойно ответил Хрипатый. – Здеся не найдут… Ну, да ладно, барин, пошутили – и будя! Говори-ка скорей циферки! Ну?!

Василий сглотнул:

– Какие циферки?

– Да те, мил человек, которы знать надобно, дабы камушек твой получить у Петровского…

У Василия потемнело в глазах. Он более не сомневался: это не простой грабёж! Раз бандиты столь прекрасно обо всём осведомлены, значит, они похитили его из-за «Розы Версаля»! Прикидываться и далее простоватым купчишкой было неразумно…

– Я… я не помню. Банковский шифр очень сложный.

Хрипатый почесал за ухом:

– Знамо дело! Цифирь – наука мудрёная. Так ты посиди, барин, повспоминай… Дам тебе, так и быть, время… Но уж когда вернусь – не обессудь, мил человек… – разбойник выразительно посмотрел на кочергу, стоящую подле печки.

Василий почувствовал, как покрывается холодным потом.

* * *

Оставшись в грязной, захламлённой комнате один, Василий Иванович огляделся. Прямо перед ним стоял стол, на столе возвышались бутылки с недопитой мутной жидкостью: судя по всему, с самогоном. Вокруг бутылок валялись куски недоеденной пищи, по которым ползали огромные блестящие тараканы. Глызин поёжился от отвращения: «Разбойничье логово…»

Он внимательно осмотрел стол в надежде обнаружить нож, но, увы, похитители оказались предусмотрительными.

Василий поёрзал, пытаясь освободить руки, связанные за спинкой стула. Всё было тщетно.

– Умело вяжут, сволочи, – процедил он и тут же с ужасом заметил, что ноги тоже привязаны – к ножкам стула.

– А-а-а-а!!! – издал Василий крик отчаяния.

Дверь тотчас отворилась, в комнату вошёл давешний «кучер».

– Чаво ты, барин, так убиваесся? Плюнь ты на энтот камушек! Шкура-то, чай, дороже…

В ответ купец промычал что-то невразумительное, и разбойник, злорадно ухмыльнувшись, снова вышёл на улицу.

…Чего только Василий не передумал за отпущенное ему время! Первым делом заподозрил, что разбойников нанял ювелир Аксельрод. Однако, хорошенько поразмыслив, решительно отмёл эту версию: в конце концов, именно ювелир посоветовал ему от греха подальше положить бриллиант в банковский сейф. И, как подтвердила жизнь, оказался совершенно прав…

Затем мысли Василия переметнулись на жену: он опрометчиво пригрозил ей разводом, и теперь благоверная решила избавиться от него, предварительно завладев бриллиантом.

«Точно, Настасьиных рук дело! Змея! Вызнала-таки, что камень в банке… Но где она отыскала этих разбойников? Одной бы ей не под силу было такое устроить, значит, кто-то помогал ей… Илья! Ну, конечно! Он же тоже долю с камня требовал!»

Василий Иванович не выдержал и заплакал: – Прощай, Матильдушка, душа моя… Не отвезу я тебя в Германию, как обещал, – в голос причитал он. – А кабы знала ты только, как сильно я люблю тебя…

В углу шевельнулась ситцевая занавеска, но купец этого не заметил: слёзы застили ему глаза.

* * *

– Ну, мил человек, настало время делиться своими секретами, – сказал Хрипатый, входя в дом в сопровождении подельников.

Купец сжался от страха.

– Не вспомнил я ничего, шифр шибко сложный… – пролепетал он.

– Ну-ну… – протянул предводитель шайки и со всего размаху заехал Глызину в зубы. – А таперича вспомнил? Али ещё память освежить? – издеваясь, поинтересовался он.

Подельники наблюдали за избиением купца с явным удовольствием.

– Говори лучше, барин, а то, не ровён час, мы силёнок своих не рассчитаем, – дружелюбно посоветовал «кучер».

Василий молчал: признаваться, что ключ от банковской ячейки находится в сорванном с него серебряном медальоне, мучительно не хотелось.

Главарь же, словно специально, уселся на стуле напротив и начал крутить цепочку, выписывая медальоном круги перед лицом пленника. В глазах у Василия замельтешило…

– Ты, мил человек, загодя не убивайся: мы душегубством турецким не занимаемся. Чай, не басурмане какие, в Рассее-матушке живём… У нас, барин, по-простому: хрясть в зубы – и вся недолга! Ну, а коли и это не поможет, тогда кочерга на выручку приходит…

При упоминании кочерги Василий задрожал, как осенний лист на ветру.

– Эва, какой ты, барин, неразговорчивый… Я ведь мужик хоть и терпеливый, но эдак и разозлиться могу.

Хрипатый встал, подошёл к купцу и здоровенным своим кулачищем снова залепил ему в зубы: – Так-то оно лучше! В первый раз я, считай, пошутковал…

Изо рта Василия хлынула алая кровь. Купец с трудом провёл распухшим языком по нёбу и зубам и почувствовал, что передние зубы лежат на языке. Он сплюнул… На пол шлёпнулось кровавое месиво.

Хрипатый тем временем прошёлся по комнате и встал возле низкого мутного оконца.

– А медальончик-то твой, барин, с секретом оказался! – с нарочитым изумлением воскликнул он, щёлкнув серебряной кнопочкой. – Ой, какой маленький ключик! Небось, банкир Петровский собственноручно вручил? Вот видишь, мил человек, ключик у нас ужо имеется, с тебя остались только циферки…

– Даже если я назову вам шифр, вы не сможете пройти в банк, – с трудом прошамкал Василий.

– Это почему же? Аль рожей не вышли? – рассмеялся Хрипатый. – Я, могёт быть, и не вышел, так у нас другие найдутся, покрасивше меня…

– В хранилище могу войти только я.

– Да ну?! А мы-то, дураки, надеялись… – наигранно удивился главарь, но тут же посерьёзнел: – Ладно, барин, мы тут тоже не лаптем щи хлебаем и не ноздрями мух ловим… Чай, кумекаем, что ещё и бумажка нужна с твоей закорючкой…

– Я ничего не подпишу, – придав голосу решительности, заявил Глызин.

– И не надоть! Мы тогда заодно и конторку твою обчистим, – радостно пообещал Хрипатый. – Неужто ж там не найдётся ни одной бумажки с твоей подписью? А закорючку мы перерисуем – у нас и на то умелые люди есть…

Василий с ужасом понял, что похитители знают о нём слишком много, но продолжал надеяться на чудесное избавление от сего кошмара.

– Я войну двенадцатого года прошёл от России до самой Франции! Дважды ранен был, любую боль стерплю… Так что не надейся, сволочь, ничего тебе не скажу!

Хрипатый повернулся к висевшим в углу почерневшим от времени образам, размашисто перекрестился:

– Прости мя, грешного, Господи! Не хотел… Видит Бог, не хотел… – потом развернулся к подручным и приказал: – Растопляйте печь! Калите кочергу!

* * *

«Кучер» накалил кочергу докрасна и, перехватив её поудобнее, приблизился к купцу.

– В последний раз упреждаю: говори свои цифирки, ежели не хочешь поджариться, – мрачно бросил Хрипатый.