– Связь не исчезла, – вдруг тихо сказала Джетти и мягко улыбнулась. – Я всё ещё чувствую её. – Она подняла руку и провела по воздуху. – Вот здесь. Это особая форма энергии.

Я отчаянно следила за её движением.

– Ты точно уверена? Тебе не кажется?

Джетти с жалостью посмотрела на меня.

– Дорогая Эмма, ты рассказываешь мне об ожившем книжном персонаже и потом спрашиваешь, не кажется ли мне? Нет, мне не кажется. Связь осталась. И ведёт она в вашу квартиру.

– В нашу квартиру? – испуганно воскликнула я. Чёрт! Значит, догадка Леоны оказалась верной! Цепочка должна заканчиваться там, где я в последний раз видела Винценца. Под моей кроватью. Он не может прятаться где-то, я всю квартиру сегодня обыскала. Чтобы остаться незамеченным, ему пришлось бы стать невидимым. Тогда это, вероятно, также означает, что отныне и навеки я прикована к своей комнате…

– Эмма. – Джетти внезапно положила руку мне на плечо. – Это было предопределено. Да, это судьба. Поэтому просто доверься своим чувствам.

– Ты о чём? – растерянно пробормотала я, в панике пытаясь вырваться из её объятий. Судьба? Предопределение? Но так ведь не бывает, это всё полная чушь!..

Однако Джетти не унималась и хватку не ослабляла.

– Ваша любовь, – сказала она. – Поверь мне, это не случайность! Более того, это величайшее чудо, вы должны им наслаждаться.

Стоп, а с чего она решила, что мы с Винценцем влюблены друг в друга? Я же ничего не говорила ей о поцелуе. Может, она мысли читает? Вот это было бы жутко. К тому же я вовсе не влюблена в Винценца. Какая там любовь? Нелепость, только и всего. Я бы никогда не влюбилась в парня, который так по-дурацки себя ведёт!..

Тут Джетти так крепко обняла меня, что я чуть не задохнулась. Затем она чуть отстранилась и пристально посмотрела мне в глаза.

– Передай, пожалуйста, Корнелиусу, что я была рада снова его увидеть. Столько времени прошло… И вот он решился открыться для чего-то нового. Это прекрасно. Сесилии нет с нами уже двенадцать лет, вечно горевать тоже нельзя.

– Ладно, передам, – кивнула я. Спустя пару секунд до меня дошло, что именно сказала Джетти. Папа решил открыться для чего-то нового? Горевать вечно нельзя? На что это она намекает?! Она же никогда не нравилась папе. Или всё-таки?.. Мне стало не по себе. Джетти тем временем потрепала меня по голове, помахала на прощание рукой и пошла своей дорогой.

– Я больше никогда, никогда, никогда больше не буду разговаривать с Ёлкой-Перепёлкой, – жаловалась Леона. – Это самая ужасная старуха, которая когда-либо попадалась мне на пути. Я лучше пойду пить чай с ведьмой, захватившей в плен Гензеля и Гретель.

Мы крались через книжный магазин. Нам нужно было добраться до шредера в папином кабинете и уничтожить тот рецепт, на котором по неосторожности была оставлена провокационная запись о поцелуе. Леона вернулась буквально через десять минут после ухода Джетти. На её лице отпечаталось отчаяние, и она не переставала твердить, что общение с Ёлкой-Перепёлкой – худшая пытка за историю человечества.

– Ты себе представить не можешь, через что я прошла! Это были самые страшные двадцать минут в моей жизни. Перепёлка живёт на четвёртом этаже, и в её доме есть лифт, только вот она не дала мне им воспользоваться. Сама поехала, а для меня и её сумок места не хватило. Ей, видите ли, тесно!.. Пробежка завтра точно отменяется. Не удивлюсь, если я и с кровати-то встать не смогу. А вообще, у этой старушенции не все дома. Ну кто в здравом уме будет называть домашнего питомца Джакомо Казанова и настаивать, чтобы все звали его полным именем? А ещё у неё в квартире пахнет луковым супом. Я уже говорила, что ненавижу луковый суп?

– Но ты меня очень выручила, и я тебе бесконечно благодарна, – попыталась я утешить свою лучшую подругу.

– Ладно, всё хорошо, – постепенно успокаивалась Леона. – У тебя-то как? Что сказала Джетти?

Я вздохнула, потому что и сама до сих пор не переварила всё, что узнала.

– Связь не исчезла. И ведёт она в нашу квартиру. Ах да, и ещё я, кажется, поняла, с кем у папы вчера было свидание. – Тут я врезалась в стол, на котором стояли бестселлеры, и с ужасом посмотрела на угрожающе покачнувшуюся стопку книг. Опять этот дурацкий триллер. Только вот на сей раз их целая гора. Не дай бог сейчас они все рухнут, как башня в игре «Дженга»[6]!

Но ничего страшного не произошло, и я выдохнула с облегчением.

Мы продолжали пробираться к офису.

– Серьёзно? И ты на сто процентов уверена? Кто же эта дама? – поинтересовалась Леона.

Я оглянулась через плечо и кивнула, открывая дверь кабинета.

– Это Джетти.

– Что? – потрясённо воскликнула Леона. – Почему ты так решила?

– Она что-то говорила о встрече. Я вот тоже сначала подумала, что это странно – ведь папа её на дух не переносит. Мы однажды чуть не столкнулись с ней на тротуаре, и он резко развернулся и пошёл в обратную сторону. Или ещё был случай: мы гуляли в парке, а она кормила у пруда уток, и обойти её было никак нельзя – так папа полчаса прятался за кустом и ждал, пока она уйдёт.

Леона посмотрела на меня с жалостью.

– Моя тётя всегда говорит: милые бранятся – только тешатся. Думай позитивно. Если Джетти действительно встречается с твоим отцом, то у тебя вскоре может появиться безграничный доступ к нарядам из её магазина.

Ну супер. Я должна радоваться тому, что у меня будет доступ к коллекции старых платьев? И это ещё полбеды – ведь Джетти теперь всё знает о Винценце. А если она решит меня шантажировать? Или заявит отцу, что я сошла с ума и меня нужно отправить на лечение?

– А может, всё ещё не так, как ты думаешь, – размышляла Леона. – Может, не было у них никакого свидания? Просто встретились и спокойно поговорили.

– Надеюсь, – вздохнула я. – Такая мачеха мне точно не нужна.

Я сунула руку в задний карман джинсов за злополучным рецептом и тут же резко побледнела. Сердце забилось быстрее.

– Что такое? – обеспокоенно спросила Леона.

Я сглотнула.

– Рецепт… Кажется, я его потеряла.

В квартире пахло жареным луком и свежими помидорами. Я прямо представляла, как папа сейчас раздражённо крутит на вилке порцию спагетти, жалея, что не разогрел в микроволновке замороженные продукты, которые заранее приготовила бабуля Фрида. Обычно именно так он и поступал после работы.