– Тогда, знаешь что? – она тяжело вздохнула. – Ты же коп. Вот и разбирайся с ним!

– Был бы я действующим копом, то проблем бы не было. Задержал бы его и выбил бы из него всё, что надо.

– Ясно. По-другому вы работать не умеете.

– А думаешь, так просто найти преступника?

Она молчала.

– По-хорошему, – продолжал Павел, – этим делом должна заниматься полиция, а не мы. Но они не возьмутся, потому что им пофиг. Так что вся надежда на таких, как мы! Как я!

– Знаешь, я устала. Я поеду домой.

Павел раздул ноздри от злости. Он просто сопел и глядел ей вслед, пока она не замерла на месте. Её напугал треск разбитого стекла. Но еще больше напугал рёв сигнализации. Он доносился от машины, в которой некто выбил стекло. И рёв был таким громким, что просто оглушал. Затем она увидела, как злоумышленник убегает прочь. Она обратило внимание на цвет машины – красный. А по дурацким наклейкам на заднем окне она поняла, что это форд главврача. Об этом она крикнула Павлу. И они вдвоем погнались за тем, кто разбил стекло.

Причем Павлу их случайный кросс давался явно легче. Он мог бы бежать так еще очень долго тогда, как Олеся, задыхаясь, плелась позади него. Вскоре он припер беглеца к стене.

– Всё, чувак, добегался, – сказал он ему.

– Что вам надо? – в паники вопил беглец. – Чего вы за мной увязались?

– Ты разбил окно в чужой машине, – пояснил ему Павел.

– За дело разбил – тот мужик обидел мою подругу.

К ним, наконец, подбежала Олеся, пытаясь отдышаться. Впрочем, скоро она забыла про свою отдышку.

– Эй, я тебя знаю! – воскликнула она, узнав в нем одноклассника Юли – того тощего парнишку, с которым девочка когда-то делила парту.

– Отпустите меня! – кричал тощий, – Он сам виноват.

– Ты хоть знаешь, кто он такой? – поинтересовался Павел.

– Петр, – отвечал парнишка.

– У Петра нет машины! И Петра больше нет! – заорал Павел.

– А как ты нашел эту машину? – спросила Олеся.

– Видел его на кладбище.

– Да мало ли на планете красных машин! – возмутился Павел.

– У него на заднем стекле были странные наклейки, – пояснил парнишка. – Я их запомнил. И номер я записал. Хотел в полицию пойти, но не смог, – он виновато опустил взгляд.

– И как ты его нашел? – насторожился Павел.

– Я на велике катался, увидел его тачку возле магаза. Так и нашел.

– А лица владельца ты видел? – спросила Олеся.

Она хотела убедиться, что они говорят об одном и том же человеке.

– Нет, он спиной стоял. Не запомнил.

– Замечательно. Ты только что испортил машину того, кого даже не знаешь, – ворчал Павел, – вот детишки пошли!

– Я знаю, – возмутился мальчишка, – я видел.

– Что ты видел? – Павел чуть приблизился к нему, чтобы утихомирить его.

– Я видел, как он затаскивал Юлю в свою машину! Она не хотела с ним ехать!

– Почему ты раньше не сказал? – возмутилась Олеся, вспомнив их разговор на кладбище в день похорон Юли.

– Да вы спрашивали только про машину! А что делал в ней её владелец…

– Послушай, – перебила его Олеся, – это не значит, что

он, он… плохой человек.

Слово «насильник» она не стала употреблять при ребенке (в её понимании школьник являлся именно ребенком).

– А чего вы тогда тут ошиваетесь, – спросил парнишка, – если он не причем?

– Не твое дело! – сказал ему Павел.

– Давай его отпустим, – предложила Олеся.

– Он стекло разбил!

– На первый раз отпустим, – она посмотрела на парнишку, – но если еще раз здесь появишься, то, – она указала на Павла, – то он тебя засидит. Он из полиции.

Парнишка одобрительно кивнул. Он уже собирался уйти, но на полпути остановился, посмотрел на Павла и сказал:

– Юля не убивала себя, её отравили.

– С чего ты взял? – удивилась Олеся.

Она и сама давно так полагала, а парнишка лишь подтверждал её догадки.

– Потому что она не пила антидепрессанты, – сказал он, помотав головой. – Ей их прописал врач, но она их не пила.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю… Я проверял её сумку в тот день.

Кончено, Юля могла просто выбросить упаковку из-под антидепрессантов. Причем сделать это где угодно и даже по дороге в школу. Но зачем так делать, если ты собралась убить себя практически публично – на глазах всего класса?

Одно Олеся поняла, что этот парнишка стащил сумку Юлю, пока остальные глазели, как её увозит скорая.

Затем он рассказал, как пил остатки сока, найденные в сумке одноклассницы. Не для того, чтобы утолить жажду. Он надеялся отравиться. Но сок оказался вполне пригодным для питья. В гневе он бросил сумку и сбежал.

– Но это была не её бутылка, – повторял он. – Я потом это понял.

– С чего ты взял? – удивилась Олеся.

– Свою бутылку она раскрасила. Она любила рисовать цветочки всякие, сердечки.

– Послушай, – Олеся уже собиралась утешить парнишку, но он не дал ей договорить.

– Я видел, как она пила из своей бутылки в школе. В тот день. А на физ-ре этой бутылки уже не было.

«Но кому нужно воровать бутылку Юли», – подумала Олеся. На этот вопрос парнишка ей не ответил. Он ушел, оставив в душе Олеси еще больше сомнений.

Иван шел по коридору диспансера, повсюду натыкаясь на бегущих детей. К счастью, их разогнала женщина в белом халате.

– Дети, – с улыбкой она сказала Ивану, как бы в оправдание.

– Я думал здесь они лежат.

– Как видите, нет.

Она уже собиралась уходить, но он остановил её, поинтересовавшись, где можно найти Светлану Реутову.

– Это я, – она удивленно на него посмотрела. Хотя он и так её узнал.

– Здравствуйте. Иван Залуцкий, – представился он, – я из полиции.

Впрочем, полицейские её уже допрашивали. И она не стала об этом молчать. Но Иван быстро дал ей понять, что нового допроса она не избежит. Тогда она провела его в смотровой кабинет, который был совсем недалеко от них и к тому же оказался абсолютно свободным. Впрочем, Ивана несколько удивил её выбор.

Он присел на кушетку с позволения Светланы. Она уселась на стул возле окна, нервно убирая волосы за ухо.

– Значит, вы пришли спросить о петардах? Я думала, это дело уже закрыто.

– Да, так точно. Требуется кое-что уточнить.