И откуда только у Ильи такая прыть появилась, с этими его откаблучиваниями по ногам, зазевавшихся на прелести этой дамы. А их, надо признать, было немало, плотным кольцом окруживших эту красотку и строивших свои радужные планы на её счёт, пока вдруг из ниоткуда не ворвался этот непонятно кто такой, растолкавший уже занявших свои позиции и презентующих себя перед ней парней (а ведь выбрать было из чего: рубашки от Армани, костюм от Бриони, часы от Картье, и только этот непонятно кто – от себя), от всей души – без всяких там условных предварительностей – обхватил красотку за талию и откружил её от чуть не задохнувшихся от возмущения этих – как их там? – от ворот поворотом.

Танец, с прижимающимся к тебе в волнении бьющимся сердцем в груди партнёром, в свете мелькающих огней, где музыка дополняет недосказанность, которая этим и очаровывает вас, заставляя не прибегать к словам и остановиться на слишком много говорящем взгляде (который хоть несказанно и противоречиво таинственен своей прозрачностью, но, тем не менее…), этим-то и заставляет трепетно биться ваше сердце.

«А ведь я, кажется, её знаю…», – вглядываясь в свою партнёршу, полностью попавшую под его ошеломившее её своей напористостью влияние и крепко прижимающуюся к нему, подумал Илья.

Он вспомнил, как трясясь, заходил в бухгалтерию, где так важно занимали свои места различные категорийные специалисты и экономисты, среди которых им и была замечена эта дама, которая, всего вероятнее, даже не обратила на него внимания.

– А вы кем работаете? – решился спросить Илья.

– Экономистом, – последовал ответ этой дамы.

– Ну… Я бы на вас не экономил, – улыбнулся Илья, вызвав желательную ответную реакцию у этой дамы. – И я это учту. Только, желательно, не в сухом сальдо, – разговорился Илья.

– И откуда такой знаток экономики выискался, – смеётся дама.

– Илья, – представляется он, но сильный толчок сбоку ставит точку в разговоре.

Илья, сбитый с ног, летя в темноту, в никуда, только и видит гримасу ужаса на лице его партнёрши, что-то беззвучно кричащей ему вслед.

Придя в себя в полулежащем положении на полу, Илья, осмотревшись по сторонам, успел удивиться непривычности вида окружающего его мира отсюда, но вслед за этим к нему пришло осознание своей ответственности перед своей личностью, неприкосновенность которой гарантирована его конституцией и находится под охраной его силового блока в виде кулаков. Ну, а если кто-то путём внезапного, без предупреждения нападения осмелился нарушить эти неприкосновенные границы, то ему нужно отдать должное, а именно: соответствующий кулачный отпор.

Но когда Илья поднялся на ноги, то он к своему удивлению заметил, что вид сверху своей неразберихой не слишком сильно разнился от вида из положения нижнего, и в этой сумятице ему совершенно невозможно было выяснить, кто же там такой бессмертный, а их, судя по всему, было немало, с таким удовольствием мутузивших друг друга, и было даже удивительно, как они в этой темноте находят нужные физиономии или задницы, чтобы усердно приложиться к ним своим кулаком или носком ботинка.

Человек, конечно, есть существо общественное, и его так и тянет принять участие в совместных общественных действиях, так что не было ничего необычного в том, что Илье захотелось приложить – тем более, совершенно безвозмездно – свои усилия в плане общественного участия, поддав какому-нибудь сильно выставляющемуся лицу. Что он, не откладывая на потом, и проделал, отправив в нокаут не ожидавшего такого удара судьбы и питавшего на счёт себя иллюзии ресторанного бойца.

Илье пришлось по вкусу подобное положение вещей, в котором ты служишь их укладчиком на пол, и он, одухотворённый первым успехом, бросился за добавкой, которая для поддержания баланса в этом мире непременно нашла своего героя.

Илья, получив приличную зуботычину, немного успокоился, заняв место на полу рядом с такими же, не слишком удачливыми спарринг-партнерами. При этом Илья заметил, что ему не слишком-то хочется подыматься на ноги, он и здесь, лежа на полу в безопасности, чувствовал себя даже очень неплохо, ну а после того, как устроил свою голову на чьем-то очень уж сильно выведенном из строя теле – Илье и вовсе стало прекрасно.

Правда, находились и такие, кто топтался не только на месте, но они и не разбирали на чём и ком топтаться (которые, опять же, были всего лишь жертвой обстоятельств), и так и норовили наступить на какую-нибудь часть тела тебя лежащего (и ладно бы на тех, кто из-за своего бесчувственного положения, пожалуй, был бы не против, а скорее всего, его даже бы не спросили об этом).

Но Илья, со своей стороны, даже был очень против такого топтания на нём, что он неоднократно выказывал, делая выпады своими ногами, которые сводили на нет усилия тех, кто чувствовал себя хозяином верхнего положения.

Что же касается администрации ресторана, то она, по всей видимости, не разделяла подобного настроя Ильи и иже с ним и, включив общий свет – и тем самым раскрыв безликие лица, которые почему-то не стремились к славе – тем и поставило точку во всём этом таком обыденном происшествии.

Илья же, надо признаться, тоже не собирался выставлять напоказ свою скромную персону и, поднявшись с места, быстренько покинул место представления, направившись в туалет, для того чтобы привести себя в должный вид.

В туалете же на тот момент было не неожиданно очень кучно, и правильно будет сказать, что он был заполнен теми тёмными рыцарями, которые ещё пять минут назад без страха и упрёка мутузили друг друга на площадке ресторана, а сейчас, улыбаясь окровавленными лицами, делились впечатлениями от прошедшего.

Илья, ожидавший в проходе, когда освободиться один из умывальников, с интересом разглядывал все эти лица, пытаясь поверхностно и чисто с исследовательскими целями выяснить для себя, с кем из них могла его столкнуть пока что не лбами судьба, как вдруг он ощутил, как его обдало сквозняком, вызванным открывшейся сзади дверью.

И всё бы ничего: мало ли кто заходит и выходит, но сейчас Илью охватило какое-то беспокойное предчувствие, и он, прежде чем занять освободившееся место, решил оглянуться назад и посмотреть, кто же там вошёл.

Но тот, подойдя сзади, видимо, предпочитал действовать на своё, а не на Ильи усмотрение, и поэтому он, не дав Илье времени на внешний осмотр, накинулся на него с кулаками, после чего Илья, получив новое ускорение (увлекаемый, или вернее сказать, подталкиваемый нанесённым сзади неизвестно кем ударом – судя по силе полученного ускорения, довольно внушительного), начал выворачивать наизнанку двери попавшихся на его пути индивидуальных