Господи, почему в этих серо-зеленых кабинетах не вешают больше портретов вождей? Почему не присобачили к стене хотя бы календарь с полуголой нахальной девицей? Александра смотрела бы и ненавидела – вождя или девицу, все равно. А так ненависть бурлила в ней, прожигая внутренности, и некуда было выплеснуться.

– Престранная история, дорогая Александра Леонидовна. Найден нож. На нем отпечатки пальцев вашей дочери. Нож, несомненно, является орудием преступления…

– Откуда у вас отпечатки пальцев моей дочери? Она что, закоренелая преступница? И ее отпечатки хранятся в вашей базе данных?

– Теперь уже хранятся. Я снял их в ее комнате. С предметов мебели. Вы уж меня извините. А вас, Александра Леонидовна, я лично застал на месте преступления. Вы складывали вещи вашей дочери и явно собирались… Как бы это выразиться… Замести следы. Правильно?

– Не собиралась. Никак нет. Я просто хотела забрать ее вещи.

– Интересное кино… У нас с вами большие проблемы, гражданка Морозова. Огромные проблемы.

Она посмотрела затравленно. Но плечи остались гордо распрямленными. Черт, красивая она все-таки баба! Вот сейчас, без дурацкого старомодного макияжа – разводы теней, пятна румян, хлопья туши на ресницах – она выглядит гораздо моложе и привлекательней. И без склеенных лаком, взбодренных начесом локонов. И без официальных костюмчиков в стиле народных депутатов. Ноги образовались – сильные ноги, обтянутые плотной джинсовой тканью, и длинная шея в вырезе белой рубашонки, и грудь…

Кленов помотал головой, попытавшись отделаться от наваждения. Какая еще грудь! Ты на работе!

– Знаете что, – сказал он неожиданно для себя. – А пойдемте кофе пить? Вы ведь наверняка не завтракали еще…

Александра растерялась, покрутила головой. Хвостик, затянутый аптечной резинкой, защекотал шею.

– Пойдем…

В маленькой кофейне было прохладно и безлюдно. Молодая особа (Гульнара – значилось на бейдже) принесла им огненный кофе в крошечных чашечках, мокрую пепельницу, пузатенькую бутылку минеральной воды, два стакана и неспешно удалились.

– Я и сам не верю в то, что она его убила, – пожаловался Кленов, обжегши губы кофе. – Но мотив у нее был… Так?

– Какой мотив? – поразилась Александра. – Если она в него влюбилась, из дома ушла…

– Вот именно. Влюбилась и ушла из дома. А он, кстати, был женат. На ее подруге. И, может, разводиться не хотел. А она его – хоп! – не доставайся же ты никому.

– Кира не могла «хоп». Она прекрасно знала, что этот смазливый подонок…

– Александра Леонидовна, вы все ж о покойном говорите…

– То есть этот смазливый покойник женат.

– Откровенно говоря, – заметил Кленов, – покойник наш тоже был гусь хороший… Торговал наркотиками. И срок за это мотал, извините за выражение. После освобождения стал паинькой, а последнее время опять за свое принялся. Я бы предположил, что ваша дочь к убийству непричастна… Было кому Менделея убить и без нее…

– Менделеева, вы сказали?

– Это у него прозвище такое. Менделеев, или Менделей. За глубокие познания в химии, которые здорово помогали ему в его противоправной деятельности. Недавно он продавал в одном ночном клубе совершенно новенький наркотик. Неизвестно, откуда он его взял… Не исключено, что сам изобрел. С маленькой помощью своих друзей… Так вот от этой дури вполне приличный мальчик совершенно свихнулся и убил двух человек. Не кого-нибудь – свою девушку и своего лучшего друга. И произошло все это на глазах у толпы народа, в разгар вечеринки. Ясно, к чему я клоню?

– Ясно. Но Кира никогда не стала бы принимать наркотиков! Она и уколов-то боялась до смерти!

– Гм, до смерти… До определенного момента вы, дорогая Александра Леонидовна, не предполагали, что ваша дочь может поступить в театральный институт и бежать из дома с мужчиной. Пока сама жизнь не опровергла ваши заблуждения… Впрочем, я не исключаю и насильственного введения наркотика. Не исключаю, да. Во-первых, соседка, с которой вы так весело напились в честь вашего знакомства, в тот вечер также была пьяна, но не вусмерть. И слышала звонок в дверь – около двадцати одного ноль-ноль, как показало расследование. А Менделей был убит примерно через полчаса, через час. А во-вторых, мы не нашли нигде в квартире ни шприца, ни ампулы из-под наркотика. Вообще никаких следов. Собачка искала, специально обученная! И мы были не первые, кто в этой квартире что-то искал. Ясно, куда я клоню?

– Ясно, – онемевшими, как после заморозки, губами прошептала Александра. – Евгений Эдуардович, нам нужно туда поехать… Немедленно. Очень надо!

– Зачем? А впрочем, поехали. Вижу по глазам – у вас есть, что мне показать…

Маргаритка была, как обычно, дома. Гостей она встретила без удивления, пожаловалась на невыносимую головную боль и ушаркала в свою комнату. На Александру она не смотрела – быть может, переживала из-за того, что не уследила за Кирой и ее непутевым возлюбленным? Как бы то ни было, она ушла.

– Куда вы? Нам надо в кухню! – Александра бесцеремонно дернула Кленова за рукав. – Туда!

– А что там? – удивился Кленов, но пошел за ней послушно, как теленок.

Александра распахнула дверцы монументального буфета. Хитрец какой, он делал вид, что они незнакомы, что он не являлся ей во сне, что он не открыл ей свою страшную тайну! В одном отделении на полках стояли стопки тарелок, какие-то заплесневелые от старости кувшины, пустые баночки из-под йогурта, майонеза и горчицы. В другом – красовались, как и в прошлый раз, два пластиковых тазика, оранжевый и синий, сломанная швабра и какая-то цветная тряпка. Весь этот шурум-бурум Александра выбросила без жалости и стала водить руками по стенке шкафа. Сыростью потянуло из щелей, и задняя стенка слегка подалась…

Стенка отъехала в сторону, и за ней обнаружилась дверь. Очень узкая и на вид довольно старая.

– Как в сказке про Буратино, – шепнул Кленов.

Александра толкнула дверь и зажала себе рот руками, чтобы не завопить.

Лестница из сна предстала перед ней во всем своем чудовищном великолепии. Только через пару секунд глаз начал ловить отдельные детали – как на картинке «Найди двадцать отличий». Ступени были не земляными, но каменными, потрескавшимися и уходили не в глубокий сырой погреб, а вели на первый этаж. Обычная черная лестница старого питерского дома. По этой лестнице поднимались когда-то кухарки и посыльные, дворники и пожарные, которые в гости к кухаркам ходили… Пожарные были бравые, в серых формах и медных шлемах, а кухарки – дебелые и румяные…

Теперь лестница была заброшена. Но видно, кто-то проторил по ней дорожку…

Торопясь и мешая друг другу, Кленов с Александрой бросились в дверной проем.

Лестница привела их к двери. Дверь была основательная, не так давно сработанная. И засов на двери тоже был основательный. Но сейчас он – отодвинут. Александра поняла, что в последний раз этой дверью пользовалась Кира… И никто не закрыл за ней засова, а сама она этого сделать не могла, потому что осталась снаружи.