Мне было важно чувствовать его рядом со мной, на мне, во мне, и просто дышать с ним одним воздухом, засыпать у него на плече, когда его пальцы гладят мою спину и перебирают мои волосы, а у меня все тело болит после сумасшедшего секса на кухонном столе, который сломался под нами, и мы все равно продолжили трахаться на полу, как взбесившиеся ненормальные психопаты. Потом вместе чинили этот сраный стол и смеялись, вытаскивая занозы из его спины и моих ладоней. Уставшая и безумно счастливая я засыпала у него на груди, одной рукой накрывая маленькую ручку Джекки возле стены, а другой зарываясь в густую поросль на груди Керука.

Бывали моменты, когда мне казалось, что он совсем не спит…я приоткрою глаза, а он смотрит то на меня, то на Джекки, прикрывая нас одеялом. Кто бы мог подумать, что этот мужчина может быть таким заботливым. На него это совершенно не похоже.

Безумие полностью меня поглотило. Иногда мне казалось, что я теперь просто дышу этим мужчиной, живу им, наслаждаюсь всем, что его касается, и с любовью притрагиваюсь ко всему, к чему прикасался он.

Пока спала Джекки, я зашивала его одежду, пришивала пуговицы и колола пальцы, но училась это делать правильно. Я гладила его футболки и рубашки, я научилась готовить невероятное количество вкусных блюд и выучила много слов из языка глухонемых…Мне хотелось, чтобы так продолжалось вечно. По утрам я просыпалась и трогала кончиками пальцев чуть припухшие губы. Керук оказался ненасытным, совершенно непредсказуемо сумасшедшим. Он мучал меня с остервенением и таким диким голодом, что мне иногда казалось, я могу умереть под ним от адского удовольствия. У меня болели все мышцы, подгибались колени и кружилась голова. А мне хотелось еще и много, всего его. Впитать в себя, раствориться в нем целиком и полностью.

Но ведь все имеет конец. Особенно счастье. Оно всегда скоротечно и мимолетно.

Тем утром Дамиан уехал в Сан-Антонио по делам вместе с Бобби. А я занималась домом, пытаясь отвлечься. Конечно, он писал мне смски…иногда писал такие, что мне хотелось окунуться в холодную воду, чтобы остыть от едкого желания ощутить его немедленно в себе, ощутить на своем теле его пальцы, его губы. И как же мало всего лишь переписываться, словно капля в огромный океан жажды по нему.

Целый день я тогда провела у Грейс, а когда приехала домой… там были они — судебные приставы. Оказывается, Джон заложил часть своего дома и взял в банке кредит, выплаты по которому просрочены уже очень давно. Он так же подделал документы…ведь его попечителем на случай невыплаты долга был сам Дамиан.

Я смотрела на эти страшные бумаги и понимала, что известие об этих долгах сведет Дамиана с ума. Он не мог подписать бумаги о том, что он согласен заложить дом.

— И…какие крайние сроки выплат?

— Их нет. У вас осталась неделя. Вы можете начинать выносить вещи и готовиться к переезду. Ваш дом будет продан за долги.

— Неделя? — ужаснулась я.

— Да, мэм, неделя. Вот здесь чек, вы можете оплатить по счетам до пятницы, не позднее следующего понедельника точно, и отправить нам факсом квитанцию или по мейлу. Вот там адрес и реквизиты.

— Но…это же огромная сумма. Как…дайте нам хотя бы время, полгода или…

— Какое время, мэм? Мы и так вас еле нашли. У нас был указан другой адрес, и несколько лет письма приходили туда. Никакого времени у вас больше нет. Был суд, на который вы не явились, и постановление суда уже вынесено.

Холодные, отчужденные лица. Им совершенно плевать на нас и на то, что нам больше негде будет жить. Они похожи на мерзких и равнодушных роботов.

— Советую начинать сборы…

Отчеканил один из мужчин и развернулся, чтобы уйти, а я, тяжело дыша, смотрела на бумаги и, как будто скованная льдом, шла обратно в комнату… Это сведет его с ума окончательно, это просто доконает Керука, особенно после того, как сюда являлись бандиты и тоже требовали денег. Я знаю, насколько дорог ему этот дом. Бобби рассказывал мне и Грейс…после всего, что произошло с Дамианом в юности, что произошло с его родителями и какими кровью и потом достались деньги на строительство этого дома.

Когда-то я не понимала значения этих слов. Когда-то наличие денег, их немереное количество были для меня само собой разумеющимся. Отец никогда и ни в чем мне не отказывал, и я понятия не имела, каким образом он нажил такое состояние и…

Я подскочила на стуле, роняя бумаги. Перед глазами залитое кровью лицо отца, а в ушах стоит его хриплый и прерывающийся голос. Так отчетливо, так невероятно ярко, как будто я прямо сейчас нахожусь в той машине и схожу с ума от отчаяния и горя, от адской боли и понимания, что папочка уходит…уходит от меня навсегда, и это его последние слова мне.

«— Беги…котенок. Бегииии. Он найдет и убьет тебя.

— Кто? Папа, кто найдет? Нет! Я тебя не оставлю. Я…я освобожу тебя, мы выберемся и… — она отрицательно качает головой. Ей уже удалось освободиться от ремня. Она уцелела. Он это видел, и сердце, сдавленное проскочившей в окно огромной веткой, пробившей ему грудную клетку, дернулось в радостном облегчении. Самое главное — это его маленькая Кейти. Его котенок. Ради нее все. Ради нее он жил. Ради нее работал. Ради нее создал целую империю Грантов.

— Беги…беги так далеко, как только сможешь. Третья ячейка…Канзас… третья ячейка, код…, — и он понимает, что это не пот течет по его лицу и подбородку. Слова клокочут в горле, мешая говорить, — Кей. ти… я…люб…лю… тебя.

— И я люблю тебя, папочка…прости меня…прости меня, пожалуйста. Я выберусь и приведу помощь.

— Бегииии…»

Папа…папочка, что ты имел в виду под словом ячейка? Я помнила, как отец ездил в Канзас к своей двоюродной сестре Марджори, помнила, что рассказывал, как бывал в банке «Континенталь». Да, он помогал ей вести дела и открыл там для нее счет, я тогда еще не понимала, зачем ему нужна старая тетя Марджори с ее проблемами. Наверное, отец спрятал там что-то для меня. Когда-то, когда мне было пятнадцать или шестнадцать, мы ездили туда вместе с ним, и у меня зачем-то брали отпечаток большого пальца. Тогда меня больше занимала вечеринка у Адамсов, и мне хотелось побыстрее вернуться домой. Поэтому я психовала и злилась, и торопила отца, пока он что-то там оформлял. Посмотрела на бумаги снова, потом бросилась в спальню и схватила Джекки на руки.

— Моя зайка, мы сейчас поедем к Грейс. Я оставлю тебя там ненадолго, и пока наш полковник в отъезде, мамочка тоже кое-куда съездит, да, моя принцесса?

Малышка заулыбалась и потянулась ко мне, я зацеловала ее сонное личико и выбежала из дома, запрыгивая в пикап и усаживая малышку в безопасное кресло.

— Это плохая идея ездить куда-то без Керука…особенно пока он в отъезде.

— Но это важно. Очень важно.

— Что именно важно? — Грейс взяла из моих рук Джекки и покачала ее, — Уехать пока он в отъезде и даже не будет знать, где тебя искать? Зачем тебе в Канзас?