— Будете еще играть? — спрашивает Энди.

— Да, — отвечает Ивен, — только поменяюсь с тобой местами.

— Ни за что! — заявляет Энди.

Сидящий посредине Чак качает головой, уже смирившись с поражением. Впрочем, привал и так затянулся, пора идти дальше.

— Вот какая игра получилась, — с горечью говорит Ивен, выходя на тропу.

— Да, вот вам и игра, — задумчиво бормочу я.

В течение какого-то времени я снова рассматриваю идущий впереди меня строй. Как и раньше, расстояния между мальчиками увеличиваются. Я качаю головой. Если я не могу справиться с этой проблемой в группе детей, то как мне решить ее на заводе?

В чем же дело? Почему сбалансированная модель не сработала? Я размышляю над этим около часа. Дважды за это время мне приходится останавливать ребят, идущих в голове колонны, чтобы отстающие подтянулись. Только после второй остановки я начинаю кое-что понимать.

Нет резервов. Когда задним в нашей сбалансированной модели случится замешкаться и увеличить отрыв от передних, у них нет возможности компенсировать отставание. И по мере накопления отрицательных отклонений они тянут нас все глубже в яму.

Затем мне в голову приходят давние воспоминания из области школьной математики. Что-то связанное с ковариацией, воздействием одной переменной на другие из той же группы. Есть математический принцип, который гласит, что в случае линейной зависимости двух или более переменных флуктуации переменных, находящихся дальше в ряду, будут колебаться вокруг максимального отклонения, заданного предшествующими переменными. Этим объясняется то, что произошло в сбалансированной системе.

Хорошо, но что мне с этим делать?

Здесь, в походе, видя, что строй слишком растянулся, я могу приказать всем отстающим ускорить шаг. Могу также попросить Рона замедлить шаг или вообще остановиться. И ряды смыкаются. На заводе происходит то же самое: когда какие-то цеха отстают и образуются завалы незавершенной продукции, людей перемещают, заставляют работать сверхурочно, менеджеры начинают «щелкать кнутами», продукция мало-помалу отгружается, запасы стабилизируются. Да, именно так: мы бежим, чтобы успеть. (Мы всегда бежим, никогда не останавливаемся; другой вариант — чтобы рабочие сидели сложа руки — табу.) Так почему же мы не успеваем? Ведь мы, кажется, все время бежим так, что уже из сил выбиваемся.

Я смотрю на идущих впереди детей. Разрывы между ними не просто появились снова — они стали больше как никогда. И тут я замечаю что-то странное. Никто в колонне никому на пятки не наступает — только я наступаю на пятки Герби.

Герби? А что он тут, сзади, делает?

Я схожу с тропы в сторону, чтобы лучше видеть строй. Рон больше не возглавляет отряд — он теперь третий сзади. А Дейви перед ним. Кто идет первым, не знаю. Он так далеко, что я его не вижу. Вот ерунда какая! Эти маленькие мерзавцы поменяли порядок без моего ведома.

— Герби, как ты оказался сзади? — спрашиваю я толстячка.

Герби оборачивается:

— Видите ли, мистер Рого, я подумал, что лучше пойду сзади вместе с вами. Так я не буду никого задерживать.

Он продолжает идти вперед, повернувшись ко мне.

— Что ж, это, конечно, великодушно с твоей стороны… Осторожно!

Герби цепляется за корень дерева и падает. Я помогаю ему встать.

— Ты не ушибся?

— Нет, но лучше я буду смотреть вперед, — отвечает он. — Хотя так трудно разговаривать.

— Все в порядке, Герби, — говорю я. — Иди спокойно и наслаждайся природой. Мне пришла в голову мыль, и надо ее обдумать.

Я не кривлю душой. Герби действительно натолкнул меня на мысль. Если не считать того короткого этапа перед обедом, когда Герби особенно старался идти быстрее, в целом он идет медленнее всех ребят в отряде. Нет, он хороший мальчик — и совестливый, — но факт остается фактом — он самый медлительный. (Кто-то же должен быть медлительным, верно?) То есть когда Герби идет в своем, условно говоря, оптимальном темпе, наиболее комфортном для него, он двигается медленнее всех тех, кому случилось оказаться за ним, в данном случае — меня.

В такой ситуации Герби не задерживает никого, кроме меня. Более того, после обеда все мальчики (не знаю, намеренно или случайно) распределились так, чтобы каждый мог идти свободно и никому не мешая. Глядя на колонну, я не вижу, чтобы кто-то на кого-то напирал. Дети разместились в таком порядке, чтобы самый быстрый шел первым, а самый медлительный замыкал колонну. Это позволяет каждому, включая Герби, идти в оптимальном для него темпе. Если бы так произошло на моем заводе, получился бы непрерывный поток работы — никаких простоев.

Но вот что при этом происходит: колонна растягивается сильнее и быстрее, чем когда-либо раньше. Промежутки между детьми становятся все больше. Чем ближе к голове колонны, тем промежутки шире и тем быстрее они увеличиваются.

На это можно посмотреть и так: Герби продвигается в своем собственном темпе, который оказался меньше моей потенциальной скорости. Но в силу существующей зависимости, моя максимальная скорость — это скорость, с которой идет Герби. А моя скорость есть «выработка». Скорость Герби предопределяет мою скорость. Поэтому она предопределяет максимальную «выработку».

Кажется, у меня сейчас голова треснет!

Значит, дело не в том, как быстро может идти или идет каждый из нас. Тот, кто сейчас возглавляет колонну, идет быстрее средней скорости, делая, скажем, три мили в час. Это ничего не меняет! Разве его более быстрый шаг помогает колонне в целом продвигаться быстрее? Нисколько. Каждый из мальчиков в колонне идет несколько быстрее, чем тот, кто следует за ним. Кто- нибудь из ребят помогает отряду двигаться быстрее? Никоим образом. Герби идет как шел в собственном медленном темпе. Именно он определяет «выработку» отряда в целом.

Таким образом, тот, кто двигается медленнее всех, задает общую «выработку». И это необязательно может быть идущий последним Герби. До обеда Герби шел быстрее, чем сейчас. Тогда вообще было непонятно, кто идет медленнее всех. Таким образом, роль Герби — главного ограничителя «выработки» — на самом деле может исполняться любым членом отряда. Она принадлежит тому, кто в данный момент времени идет медленнее всех. Но в общем и целом Герби действительно имеет наименьшую производительность с точки зрения ходьбы. И его темп в конечном счете предопределяет темп отряда. А это значит…

— Эй, мистер Рого, смотрите, — говорит Герби.

Он показывает на бетонный столбик возле тропы. Я присматриваюсь. Да это же старинный камень! Сколько я слышал о таких, а вижу впервые. Вот что на нем написано:

Гм-м-м. Это значит, что тропа тянется на пять миль в обе стороны. Таким образом, мы прошли полпути. Еще идти пять миль.