На миг сощурившись, глаза Ивана распахнулись.

– Вот то, что нужно. Теперь я понял. Неужели ты действительно настолько не уверена в себе?

Ее сотрясла дрожь страдания.

– Только если это касается его.

Иван невесело прыснул:

– Тогда вас таких двое. Он тоже полностью, взрывоопасно, изобретательно нелогичен, когда дело касается тебя. Парень наказал себя за причиненную тебе боль гораздо жестче, чем это когда-либо делал один из наших врагов.

– Единственное, что причинило мне боль, – осознание того, что он не… не…

– Не любит тебя? – закончил за нее Иван. – Невероятная любовь к тебе делает его откровенно опасным. Для самого себя. Он вручил тебе свою жизнь. Собирается по кусочкам соединять раздробленные тела в самой опасной зоне военных действий, которую только смог найти. Значит, он оставил попытки достучаться до тебя и не представляет жизни без тебя. Теперь ему остается лишь исчезнуть.

От ужаса рассуждений Ивана кровь застыла у нее в жилах. И Лили взорвалась, набросившись на этих двоих, пихая им документы и теребя их.

– Вы должны остановить его!

Джейкоб опять пренебрежительно взглянул на нее:

– Думаешь, мы не пытались? После всего, что ты с ним сделала, он напоминает робота, действия которого невозможно скорректировать.

Гнев прорвался сквозь отчаяние. Схватив Джейкоба за руку, Лили хорошенько тряхнула его.

– Разве вы все не всесильны? Да сделайте же хоть что-нибудь!

Джейкоб невозмутимо отреагировал на ее волнение.

– Антонио поручил нам передать все это тебе после того, как он уедет на свое боевое задание.

Сам мир, казалось, закачался, и она пошатнулась.

– Он… он уже уехал?

Джейкоб удержал Лили на месте, глядя на нее уже без осуждения.

– Пока нет, но он строго-настрого приказал нам не говорить тебе, когда и куда уезжает.

Взяв ее под руку, Иван развернул Лили к себе.

– Именно поэтому мы сейчас – здесь. Сказать тебе, что он уезжает сегодня вечером. Потому что в этом вопросе мы, увы, не всесильны. А вот ты – да. Только ты можешь остановить его.

Лили не сомневалась, что Иван и Джейкоб больше не проронят с ней ни слова.

Только не после того, как она набросилась на них с ругательствами за то, что они впустую потратили время, проверяя ее и не сказав о планах Антонио сразу же.

Лили заставила Ивана и Джейкоба отвезти ее к особняку, где, по словам друзей, Антонио и находился, собирая вещи и освобождая пространство, чтобы передать дом ей. По дороге, снова и снова названивая на выключенный телефон Антонио и сходя с ума от того, что может опоздать, Лили обрушила еще больше оскорблений на их понурые безмолвные головы.

Теперь, когда она пулей вылетела из машины, притормозившей у двери Антонио, оба дружно воззрились на нее.

И прежде, чем их автомобиль сорвался с места, Джейкоб прокричал из окна:

– Ты разбила его сердце, так теперь соедини его!

Лили бросилась к входной двери. Ей все еще тяжело было подниматься по лестнице, и все-таки она неслась через две ступеньки.

Она вошла в окутанный тишиной особняк, и страх чуть не расколол ее душу. Неужели она опоздала? Неужели Антонио уже оказался вне пределов досягаемости, возможно навсегда?

Сам ужас вырвался из ее груди, вылившись в крик:

– Антонио!

И тут из спальни, которая когда-то принадлежала им двоим, послышались шаги. Прогремев, они резко смолкли. И в гостиной появился Антонио.

Он застыл на месте, точно так же, как она сама. Но даже на расстоянии его глаза сказали ей все.

Он разделял ее тоску и муку, чувствовал те же отчаяние и боль. Страдания уничтожали его. Ее неуязвимого Антонио. И виновата в этом была она.

Неужели он все-таки уедет, потому что она причинила ему нестерпимую боль?

Задыхаясь от ужаса, Лили только и смогла вымолвить:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, прости меня. Не уезжай.

И все вокруг поглотила тьма.

– Лилиана!

Антонио стремглав бросился к ней, успев подхватить прежде, чем она рухнула на пол в глубоком обмороке. Лихорадочно проверив, что физически с ней все в порядке, Антонио поспешил отнести ее на свою постель. Постель, к которой он не подходил с тех пор, как Лилиана покинула его.

Из своего одержимого наблюдения за ней Антонио знал, что Лилиана полностью выздоровела, и все же она выглядела такой изнуренной и слабой… Именно так чувствовал себя и он сам… пока не услышал ее голос, не увидел ее в своем доме. Пока она не сказала, что любит его, попросив не уезжать.

Сжимая ее в объятиях, Антонио чувствовал, что сердце, которое прежде будто вырвали у него из груди, вернулось на место. Теперь, когда Лилиана была рядом, целая и невредимая, сама жизнь, медленно сочившаяся из него каждую секунду с тех пор, как он ее потерял, возвращалась к нему. Лилиана была здесь, чтобы возродить его, дать ему новый смысл жизни.

Придя в себя, Лилиана чуть не задохнулась, ее взгляд лихорадочно заметался. Стоило ей увидеть Антонио, как она сломалась, отчаянно цепляясь за него, дрожа всем телом и плача.

Ее рыдания рвали ему душу.

– Не уезжай, пожалуйста… Не оставляй меня. Мне ничего от тебя не нужно. Я хочу тебя, только тебя… пожалуйста…

Его губы успокаивали ее страдания, его слезы смешивались с ее слезами.

– И я хочу только тебя. Я решил бросить все, когда подумал, что ты больше не хочешь меня.

Она скользила по его шее и груди дрожащими губами, орошая его кожу слезами.

– Я перестану желать тебя, только когда прекращу дышать. Хотя и тогда, видимо, не перестану.

Антонио приподнялся над Лилианой, держа ее драгоценное лицо в дрожащих ладонях.

– Ты прощаешь меня, ми аморе? Ты на самом деле прощаешь меня за то, что я когда-то планировал использовать тебя? Я не хочу, чтобы хоть капля сомнения или горечи таилась в твоем сердце. Отпустив тебя, я не упорствовал, потому что чувствовал: я никогда не преодолею твое недоверие. Скажи, ты и правда веришь, что я любил тебя с самого начала, и действительно изменился ради тебя?

Она разразилась новыми душераздирающими рыданиями, притягивая Антонио к себе.

– Я верю тебе. И всегда буду тебе верить.

Немного успокоившись, Лили отпрянула и со всей серьезностью взглянула на Антонио.

– Но я хочу, чтобы ты пообещал мне: если твои чувства когда-нибудь изменятся, ты скажешь мне об этом. Ты не должен ничего от меня скрывать, даже если боишься, что это причинит мне боль.

– Давай распространим это условие и на другую сторону соглашения? Скажи мне, если когда-либо перестанешь чувствовать ко мне то, что чувствуешь сейчас.