— Как он сказал? — Профессор поправил пальцем очки. — Ищи там, где кончается радуга?

Джек кивнул.

— Все понятно, все понятно, — закивал мистер Тэппи. От кивков очки сползли на кончик носа, и он опять подтолкнул их пальцем на место. — Вот скажите мне, мой молодой друг, на каком острове мы сейчас находимся?

— На Исламораде, — не задумываясь ответил Джек. Ему ли не знать названия островов архипелага Флорида-Кис!

— Совершенно правильно! — обрадовался профессор, словно Джек разгадал неразрешимую загадку. — А знаешь ли ты, Джек, что означает это слово?

— Фиолетовый остров, — пожал плечами Джек. — Кто же этого не знает?

Мистер Тэппи хитро улыбнулся:

— Знать не значит понимать. Нужно уметь рассуждать и сводить воедино свои рассуждения.

— Как будто я не рассуждаю, — обиделся Джек.

— Не обижайся, Джек. Лучше вспомни радугу. Закрой глаза и представь радугу. И ты все поймешь.

И Джек понял. Конечно же, старый Филипе намекнул, что затонувший город находится у Исламорады, Фиолетового острова. Какие же они с Дайаной недогадливые! До очевидного вывода додуматься не смогли.

После этого случая Джек окончательно влюбился в профессора Тэппи, все свободное время проводил с ним. А когда профессор предложил Джеку приехать к нему и поступать в университет, он сразу же ухватился за это предложение.

— А как же ты, Дайана?

Дайана — единственная причина, из-за которой Джек не хотел уезжать из дому. Он не представлял, как будет жить вдали от нее.

— Причем тут я, Джек? — Она тряхнула головой. — Ты должен думать о своем будущем, а не обо мне.

— Не-е-ет, — протянул Джек, — я так не могу. Я уеду, а ты останешься одна.

Дайана улыбнулась.

— Не одна, с дедушкой. И ты мне будешь писать. Каждый день.

Как Дайана ни крепилась, как ни старалась показать свое безразличие, но скорый отъезд Джека окончательно вывел ее из себя. Бен Хоули видел, как страдает его любимая девочка.

Ночами он слышал, что Дайана долго не может уснуть. Ходит по комнате, громко вздыхает. Ночью хорошо слышно, а Бен, несмотря на возраст, на слух не жаловался.

Бедная девочка! Сначала что-то случилось в ее отношениях с Робертом. Дайана так ничего ему и не рассказала. А ему, кстати, этот парень понравился. Серьезный, самостоятельный, заботливый, приветливый. Бен уже и планы строить начал. Годы-то идут, а Дайана все одна. Желание выдать внучку замуж, отдать ее в хорошие руки было одним из самых сильных его желаний.

Если бы у нее с Робертом все сложилось, то и Зак наконец-то оставил бы ее в покое. Вот уж кого в мужьях внучки он не хотел видеть. Зака этого. Отвратительный тип.

Правда, Зак после скандала с Робертом больше у них в доме не появлялся. Может, успокоился? Да нет, такой не успокоится. Скорее испугался, хотя Роберт в полицию так и не заявил.

Заку с полицией связываться нельзя, он это знает. У мистера Найта тоже терпение не железное. Сколько раз уже сыночка вытаскивал. Заку с отцом отношения портить нельзя. Что он без его денег? Никто, пустое место, если еще не хуже.

А вот Роберт другое дело. За ним бы Дайана была как за каменной стеной. Такой жену не обидит. А Дайана такая слабенькая. Вот случись с ним что — как ни крепись, а годы свое берут, — как Дайана жить будет?

Когда пришло письмо из Нью-Йорка, Бен обрадовался, что Дайана с Робертом помирится. А она, как подозревал Бен, письмо и читать не стала. Видел он, что запечатанное в шкатулке лежит. Счет за электричество доставал и увидел письмо. Грешным делом сам прочитать хотел, но удержался. В жизни чужих писем не читал, привычки такой не имеет. Но с Дайаной поговорить все-таки решился.

Разговора не получилось. Дайана тогда взорвалась, выкрикнула:

— Я ничего не хочу слышать об этом человеке! И не напоминай мне о нем, пожалуйста! — выскочила из кухни, даже чай не допила, и заперлась в своей комнате.

Бен и не рад был, что затеял этот разговор. Вечером, правда, вышла, ни слова не сказала. Словно и не было того разговора.

Да… Что-то произошло между ними, и произошло что-то очень серьезное. Раз Дайана, девушка добрая и отходчивая, не может простить его.

А вот Роберт этот глупец, думал Бен Хоули, прислушиваясь к ночным шагам внучки. Я на его месте давно примчался бы к любимой, прощение бы у нее вымаливал, даже если бы и виноват не был. Главное, любовь спасти, а гордость и в стороне оставить можно. Конечно, если есть у него эта самая любовь.

А потом Бен сам же себе и ответил: есть! Видел же он, как Роберт смотрел на Дайану. Бен жизнь длинную прожил, научился в людях разбираться. Каким бы хорошим артистом Роберт ни был, но так правдиво сыграть вряд ли смог бы.

Тогда почему же он не приезжает?

Роберт потер грудь в области сердца. Что-то в последние дни оно часто стало напоминать о себе. Невроз, так сказал Майкл, выслушав обратившегося к нему друга.

— Доведешь ты себя, — предупредил он Роберта. — Запомни, все болезни от нервов. А они у тебя в критическом состоянии.

Роберт отмахнулся, он и сам это прекрасно знал. Вот тебе и отпуск, вот тебе и отдых. Уезжал из Нью-Йорка для того, чтобы избавиться от депрессии, а вернулся в еще худшем состоянии.

Ему бы брать пример с Майкла, которому отдых пошел на пользу. Однажды Роберт поинтересовался у друга, как развиваются его отношения с Люси.

— Какие отношения? — удивился Майкл. — Люси осталась в моей памяти светлым воспоминанием об отлично проведенном отпуске.

— Как же так? — поразился Роберт. — А как же она?

— Старик, — назидательно изрек Майкл, — неужели ты настолько наивен и думаешь, что курортные романы могут иметь какое-то продолжение?

Роберт не ожидал от друга такого цинизма.

У Роберта только и было одно спасение — работа. В госпитале он старался находиться как можно дольше. Домой возвращался только для того, чтобы поспать. Ночные дежурства, которые раньше были для него наказанием, сейчас стали благодатью. Чужая боль, человеческие страдания, с которыми он сталкивался в госпитале, являлись спасением для него, отвлекали от собственных проблем.

Те, кто знал доктора Мэрфи раньше, удивлялись переменам в нем. На обход пациентов он тратил часы, каждого больного внимательно выслушивал, долго беседовал. Только бы не оставаться одному со своими мыслями.

Но сколько ни ходи по палатам, все равно приходится возвращаться в свой кабинет.

Роберт налил себе из автомата крепкий кофе и сел за компьютер, собираясь внести в карты пациентов результаты обхода. Только он открыл нужный файл, как дверь кабинета распахнулась. Не отрывая взгляда от экрана монитора, Роберт поморщился. Он терпеть не мог, когда в его кабинет врывались без стука.