Как дешевка, я кинулась к нему в первый же вечер, вспомнила я новогоднюю ночь под крышей старинного дома. Зачем? Мужчины любят недоступных женщин. Во всяком случае, не таких, кто сразу ныряет в койку. Сама виновата, мучилась я.

Спят они с одними, а женятся на других…

Господи, Ева, усмехнулась я, за тобой гонятся бандиты! Нет никакой уверенности, что ты выполнишь Венино задание и разыщешь эту Регину Митрошину-Лиховцеву. А ты страдаешь по мужчине, которому на тебя наплевать с высокой колокольни. Ты просто сошла с ума! Как-то иначе все это квалифицировать трудно…

Когда Андрис уснул, я позвонила Вене и все ему рассказала. О Паленом, о том, как он меня похитил, и о богатом прошлом Регины. Он слушал меня внимательно, ни разу не перебив, затем попросил звонить ему чаще и держать в курсе всех моих передвижений.

Ночью я пошла в кухню – попить, и чуть не наступила на Андриса. В маленькой кухне он улегся по диагонали и тихонько храпел. Я замерла. Он проснулся.

– Что ты тут шастаешь? – услышала я.

– Пить хочу.

– Зажги свет.

Загорелась лампочка. Андрис выглядел взъерошенным и сонным.

– Черт! Разбудила! Теперь я не усну.

– По-моему, ты спал как сурок.

– По-твоему, по-твоему…

– Прости.

– Ты пить хотела?

– Да.

– Ну и что стоишь как вкопанная? Наливай да пей.

Мои зубы застучали о край чашки.

– Андрис! – тихонько начала я. Теперь или никогда, мелькнуло в моей голове. Если я не спрошу его сейчас, то уже никогда не отважусь это сделать…

– Ну? – рявкнул он, и моя решимость куда-то улетучилась.

– Я хотела тебя спросить…

– Спрашивай!

– Как ты ко мне относишься?

– Резко отрицательно! Ходишь по ночам, не даешь мне спать, задаешь дурацкие вопросы…

– Дурацкие?

– Ну, идиотские! Это что-то меняет?

– Нет, – упавшим голосом сказала я. – Не меняет. Не волнуйся. Я больше тебе таких вопросов задавать не стану и вообще больше не побеспокою.

– Это что еще за церемониал такой? Иди-ка спать. Утро вечера мудренее, как говорят у вас в России.

Улегшись на кровать, я поняла, что моя жизнь пропала. Андрис явно относится ко мне крайне несерьезно. Единственное, что мне остается, – сохранять хотя бы остатки собственного достоинства…

Утром я проснулась оттого, что Андрис тряс меня за плечо.

– А?! – Я открыла глаза и, увидев его спокойный холодный взгляд, захотела зарыться лицом в подушку и ничего не видеть.

– Пора собираться! Кофе на столе. Ты не забыла, что мы едем к родственникам Регины?

– Хотелось бы остаться в постели, – пробормотала я. – Но ничего… поедем…

Андрис сделал вид, что ничего не слышал.

Улицы были почти пусты, и мы быстро выехали на шоссе. День был тихим, серым. Андрис включил приемник, в салоне зазвучала спокойная музыка.

Настроение опустилось ниже отметки «ноль». Мне очень хотелось, чтобы Андрис отпустил какую-нибудь шуточку и тем самым разрядил обстановку. Но он молчал и даже не поворачивался в мою сторону.

«Напыщенный прибалтийский индюк!» – подумала я и уставилась в окно.

В поисках нужной улицы мы сделали несколько лишних кругов, пока какая-то девушка, гулявшая с большой овчаркой, не подсказала, в каком направлении нам следует развернуться. Если бы не она, мы бы так и наматывали круги по городу, поминутно сверяясь с картой, в которой никак не могли разобраться.

Дом Регины Митрошиной стоял на окраине города. Причем улица с одной стороны заканчивалась тупиком, а с другой переходила в маленький переулок, где стояли двух– и трехэтажные дома, окруженные большими старыми деревьями и густыми кустами.

– Наверняка все это барахло скоро пойдет под снос, – заметил Андрис.

– Не скажи. Такие дома в полуаварийном состоянии могут стоять годами, пока не случится какое-нибудь ЧП. Вот тогда и привлечет общественность внимание к проблеме ветхого жилого фонда.

Андрис усмехнулся:

– Говоришь, как чиновник со стажем.

Дом Митрошиных стоял за забором с разъехавшимися досками. Почтовый ящик уже облупился, судя по всему, им уже давно не пользовались.

– Постучим?

– Кричать придется, – буркнула я.

Звонок не работал, и я с силой толкнула калитку. Но она была заперта изнутри.

– Похоже, ты права: придется позвать кого-то. – Андрис сложил руки в рупор и крикнул: – Эй, кто-нибудь есть в доме?

Через несколько минут дверь дома отворилась и на пороге показалась древняя бабуля в пестром платке на голове и в сером тулупе.

– А? Чего орете? Кого надобно?

– Родственников Регины Митрошиной.

– Регины? А чего с Региной?

– Вы кто ей будете, бабуль? – спросил Андрис. – Можно войти?

Бабка молчала, как бы переваривая вопрос, потом махнула рукой:

– Заходите. Щас, калитку открою…

Бабка с трудом доковыляла до калитки и открыла ее. Мы вошли. Снег на участке давно не чистили, справа и слева от дорожки высились аккуратные холмики сугробов.

– А что с Региной-то? – принялась допытываться она. – Что с ней?

Я сделала Андрису знак: молчи! Он пожал плечами.

Мы вошли в избу, бабка, тяжело кряхтя, опустилась, как была, в тулупе, на стул.

– Где Регина?

Мы переглянулись.

– Это мы у вас хотели спросить.

– Не знаю ничаво, – пошамкала она беззубым ртом. – Девка шальная! Как вышла, так словно подменили ее…

– Откуда вышла?

– Из тюрьмы!

Мы вторично переглянулись.

– Вас как зовут? – спросил Андрис.

– Зоя Петровна. А что? Вы-то кто такие сами? Почему интересуетесь? На дружков Регины вы не похожи. Зачем она вам?

– Мы не дружки. Мы ее знакомые. А Регина нам нужна по работе. Там к ней вопросы возникли. Вот нас и послали найти ее и поговорить…

– Работе? Где она работает-то?

– В банке.

– В банке? – протяжно повторила бабка. – Эвон куда ее занесло!

По словам бабки выходило, что Регина вот уже год не навещала родных. Я прикинула в уме: получалось, что именно в этот промежуток времени она сделала пластическую операцию и устроилась работать в банк.

Мать ее совсем плоха, не вылезает из больниц. И не Регина она, а Райка! Когда паспорт получала – захотела быть Региной. Мать на нее рукой махнула: делай, мол, что хочешь. Училась в институте, с плохими парнями связалась, и все пошло наперекосяк, разболталась бабка.