я узнала от Лире. Родственница позвонила утром. Как раз в тот момент, когда я избавлялась от только что съеденного завтрака. Голова кружилась, желудок неприятно сжимался, очень хотелось спать.

— Ты в порядке? — Голограмма, стоящая в центре гостиной нахмурилась.

— Да. Похоже грипп или отравление. — Начала перечислять варианты, давя из себя улыбку.

До этого дня я никогда не задумывалась над тем, какие симптомы у этого самого гриппа. Но эпидемии на Землю время от времени нападали. И сейчас, по новостям, периодически рассказывали о новой мутации заболевания.

— Как ты? — Слабо улыбнулась марсианке и посмотрела на ее огромный живот. — Скоро мне нужно будет покупать подарочные пинетки?

— Похоже, не только подарочные. — Лире наклонила голову. — Покажи шею.

Просьбу родственницы восприняла как беременный каприз. Говорят же, что перед родами у женщин меняется мироощущение, гормональный фон и прочая дребедень. Убрала волосы, и стала так, чтобы марсианка могла рассмотреть все, что ее пузатенькой душе было угодно.

— Ты беременна. — Сообщила Лире.

— Хорошая шутка.

— Это не шутка. — Совершенно серьезно произнесла марсианка и показала на своей шее пятна, которые я приняла за аллергию буквально час назад. — Марсиане называют это благословением Элкары. Они появляются, когда под сердцем зарождается жизнь и исчезают сразу после рождения малыша.

В приметы, как любая современная женщина, я не верила. Тошноту с беременностью не связывала. А появление пятен даже межгалактический справочник объяснял десятью разными вариантами. И беременности среди них не было.

Тем не менее, решила не испытывать судьбу и узнать все сразу. К счастью, в то утро у Антона было назначено несколько встреч и мое опоздание осталось незамеченным. Уже через час я выходила из клиники на подкашивающихся ногах, с подтвержденной беременностью и направлением к специалисту по «межрасовым плодам».

— Маша! — В реальность вернул голос Калинина. — Вы в порядке?

Заместитель Антона Робертовича стоял у моего стола. Мужчина с любопытством смотрел на один из экранов. Там была развернута панорама банкетного зала. Нужно было внести правки в оформление, меню, согласовать список гостей.

— Впечатляет. — Мужчина одобрительно улыбнулся. — Антон Робертович у себя?

— Нет. У него встреча. Вернется часа через три.

Калинин кивнул, снова посмотрел на проект, почесал подбородок и сказал:

— Маша, вы чудесная девушка. — Такое начало было, мягко говоря, неожиданным. — Не обольщайтесь Антоном. Сегодня вы, а завтра…. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Не первый год…

Он не договорил. Видимо, переборщила с возмущенным взглядом.

— Я сообщу Антону Робертовичу, что вы заходили.

Мужчина кивнул и вышел. Я осталась в кабинете, с цветными картинками и черно-белыми мыслями. Заявление об увольнении еще утром ушло в отдел кадров. Антон должен был получить его к вечеру. Оставаться рядом с ним, зная, что беременна, от другого, не могла. Обманывать тоже не могла. И избавиться от малыша тоже.

В общем, я решила идти по пути наименьшего сопротивления. То есть, сбежать. Уверенна, через пару месяцев все СМИ будут обсуждать бывшего начальника и его новую любовницу. А я… По щеке покатилась крохотная слезинка. В груди чернильной кляксой разлилось одиночество.

Антон

— Ты в порядке?

Антон и Раймонд вышли из кабинета следователя. Коренастый мужчина неопределенного возраста долго расспрашивал Антона об отношениях с Камиллой. Его интересовало буквально все: от подробностей знакомства до частоты и длительности половых актов. Раймонд, время от времени осаживал следователя. Но тот упорно продолжал сунуть нос в чужое белье.

— Да.

— Выглядишь так себе.

Антон махнул головой. Он не только выглядел так, но и чувствовал себя не очень. Три часа назад ему пришло на рассмотрение заявление на увольнение. Она хотела уйти. И он не знал, как правильно с этим поступить.

— Все в порядке. Держи меня в курсе.

Не дождавшись ответа, Антон сел в ЛТС и полетел в сторону офиса. Руки дрожали. Пришлось передать управление автопилоту, чтобы избежать аварии. Отпускать девушку он не хотел. И не собирался. Не мог. Но как заставить ее забрать заявление, он не знал. А еще не знал, зачем она его написала.

ЛТС приземлился на внешнюю площадку, напротив офиса. Рабочий день подходил к концу. Нужно было подняться наверх и поговорить с Машей. Но как начать разговор Антон не знал. И продолжал сидеть на месте. Пока не увидел помощницу, выходящую из здания.

Глава 24

Маша

Рабочий день подходил к концу. Антон так и не появился в офисе. Сообщений от него тоже не было. Где мог пропадать Стольный в свободное время, старалась не думать. Наоборот, убеждала себя в том, что это к лучшему. Не придется врать. И придумывать «срочные дела». Спокойно собрала вещи. Включила систему фильтрации воздуха и закрыла приемную. «Сезам» в это время был особенно шумным. Сотрудники спешили поскорее убежать домой. Трудоголиков в наше время было очень, очень мало.

Чтобы не привлекать лишнего внимания решила уйти через северный выход. Им пользовались только разработчики и сетевые администраторы. Начальство и вовсе игнорировало эти коридоры. А вот я, периодически, забегала в ту часть здания по мелким поручениям Бриля. И неплохо ориентировалась в безликих переходах.

Дорога заняла минут пять, а может, чуть больше. Погруженная в свои мысли не заметила, как оказалась на улице. Нужно было взять ЛТС. Добираться общественным транспортом не хотелось. Посторонние запахи раздражали. Хотелось закрыться от всего, что было во внешнем мире. Хотя бы на пару часов. Видимо, так проявлялись первые признаки беременности.

Подошла к стоянке такси, ввела код и села в салон. Вести сама не рискнула. Ввела координаты клиники и прикрыла глаза.

Антон

ЛТС Антона перестроился в верхний ряд воздушной магистрали. Так, чтобы не потерять из виду помощницу. По скорости и движению такси мужчина понял, что управлял транспортом робот и немного расслабился. Но сам пилоту управления не передал.

Спустя пятнадцать минут полета у бизнесмена промелькнула мысль о «легитимности» своего поступка. Имел ли он право вмешиваться в жизнь Маши? Тем более следить за ней? Ответа мужчина так и не нашел. Зато понял, что вот уже несколько дней не отделяет жизнь Маши от собственной. И не представляет их по отдельности. Мысль о расставании пугала. И это не было тем горьким чувством, которое он испытал во время расставания с Ритой. Мысль о том, что Машу придется отпустить, травмировала гораздо сильнее, чем разрыв с бывшей любовницей. А ведь это была только мысль.

ЛТС медленно скользил по магистрали. Иногда воздушный транспорт притормаживал на