— Ты права, милая, — сказал он, ведя ее через холл к лестнице. — Час уже поздний, я думаю, нам пора спать.

Замирая одновременно от страха и предвкушения, Хелена последовала за ним. На пороге своей спальни она подумала, что он войдет в нее вместе с ней, но вместо этого он повернул ее лицом к себе и крепко прижал к груди.

— Пожалуйста, перестань бороться со мной, дорогая, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Я просто не могу ссориться с тобой. Я подчинюсь любой епитимье, которую ты захочешь наложить на меня, но только, умоляю, не исключай меня из твоей жизни.

Хелена уставилась на него в смущении:

— Епитимье, милорд? Я не понимаю.

Он улыбнулся и выпустил ее из своих объятий.

— Я сознаю, что наделал кучу ошибок, Хелена, за которые прошу у тебя прощения. Но я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю все, чтобы мы были счастливы. Только дай мне шанс.

Омытая сиянием его глаз, смотревших на нее с полной искренностью, она почувствовала, как любовь к этому человеку переполняет ее так, что она едва могла дышать. Она больше не боялась того, что задало ее впереди, потому что чувствовала, что может доверить ему свою жизнь. Протянув руки, она привлекла его к себе, страстно желая снова ощутить его губы на своих губах.

С сильно бьющимся сердцем Ричард почувствовал себя на верху блаженства. Ведь он уже был готов вежливо пожелать жене доброй ночи и удалиться в свою спальню, чтобы провести ночь с графином портвейна, а вместо этого — он с трудом мог в это поверить! — она простила его и, более того, хотела его ласк.

С глухим стоном он заключил Хелену в объятия и стал покрывать поцелуями ее губы, шею и щеки, упиваясь их неописуемым девичьим ароматом и нежностью. Для Хелены весь мир словно перестал существовать, и они остались вдвоем в состоянии зачарованного забытья, где не было ничего, кроме поглотившей их страсти.

Задыхаясь, Ричард наконец оторвался от нее и, открыв плечом дверь, с Хеленой на руках подошел к кровати и опустил свою драгоценную ношу на сиреневое покрывало. Стянув с себя фрак, он швырнул его на пол вместе с жилеткой. Затем стащил с шеи платок и отбросил в другой конец комнаты. Скинув башмаки, он лег на кровать рядом с ней и бережно принялся расстегивать на ней платье.

Внезапный скрип половиц в дальнем конце спальни подействовал на него, как ледяной душ. Глухо выругавшись, он приподнялся и сразу же заметил в дверях фигуру горничной Хелены, которая на цыпочках входила в комнату.

— Что тебе здесь надо? — крикнул он, не в силах сдержать ярость.

— П…. прошу прощения, сэр, — пробормотала Фрэн, застыв от страха. — Я стелила постель мадам, когда вы… то есть я…

От испытующего взгляда графа ее голос задрожал, и она в замешательстве отпрянула.

— Ну, в чем дело? — прогремел он. — Говори же!

Поспешно сделав реверанс, Фрэн собралась убежать, но потом, поколебавшись, протянула руку и, заикаясь, проговорила:

— Я нашла вот это, сэр, и я знаю, что это не ваше, миледи, так что я хотела узнать, что мне с этим делать.

— Что это, Фрэн?

От стыда, что служанка застигла ее в таком виде, Хелена сначала спряталась лицом в покрывало, но любопытство взяло верх, и она, сощурившись, присмотрелась к блестящему предмету, свисавшему с пальцев Фрэн.

И в ту же минуту словно душу вырвали из ее тела; комната стала надвигаться на нее, и она почувствовала, как тонет в какой-то бездонной пустоте. Из ее груди вырвался горестный глухой стон, и Ричард тут же оказался с ней рядом.

— Что с тобой, любовь моя? — спросил он взволнованно, протягивая к ней руки.

Оттолкнув его руки, Хелена в шоке отпрянула от него.

— Убирайся! — истерически взвизгнула она. — Убирайся вон из этой комнаты и забери с собой побрякушку своей любовницы! — И, вырвав из трясущихся пальцев горничной какой-то предмет, она запустила им в мужа.

Хотя Ричард совершенно не мог понять, чем был вызван внезапный гнев Хелены, его реакция была инстинктивной: он поймал предмет на лету. Разжав пальцы, он уставился на него, словно загипнотизированный.

На его ладони, мерцая рубиновым глазом, лежала одна из сережек Рейчел Каммингс!

Когда настойчивое позвякивание посуды проникло в сознание Хелены, с ее губ слетел подавленный стон, и она сделала тщетную попытку отгородиться от навязчивого звука, глубже зарывшись лицом в подушки.

— Простите, что разбудила вас, миледи, — донесся неуверенный голос Фрэн. — Но сейчас половина одиннадцатого, и кухарка с экономкой ожидают внизу ваших приказаний.

Реальность, словно удар молнии, пронзила ее мозг, и она расширившимися глазами уставилась на свою служанку.

— Ты ничего не сказала им о том, что вчера случилось? — со страхом спросила она.

— Не беспокойтесь, миледи! — сухо ответила горничная, открывая один из ящиков и вынимая мягкую шаль. — То, что происходит между мужем и женой в их спальне, никого не касается, как я думаю, — добавила она, укутывая шалью плечи своей хозяйки. — Теперь выпейте шоколада, а затем мы посмотрим, что можно сделать с этими темными кругами под вашими глазами.

Проведя большую часть ночи свернувшись в одном из кресел у камина, почти полностью одетая, не сводя глаз с двери смежной комнаты, на случай, если ее муж захочет вернуться и застать ее врасплох, Хелена могла только слабо улыбнуться в ответ.

— Я думаю, что сегодня нам лучше воздержаться от ванны, миледи, — продолжала горничная, доставая из ящика белье и складывая его на оттоманку в ногах кровати. — Чем быстрее вы спуститесь вниз и приступите к своим обязанностям, тем меньше будет сплетен.

Признав рассуждения Фрэн логичными, Хелена залпом допила горячий шоколад и вылезла из постели.

— В тазу вас ждет горячая вода, — сказала горничная, указав на мраморный умывальник, на котором стоял расписанный розами таз и такой же кувшин вместе с личными туалетными принадлежностями Хелены. — А я принесла несколько кусочков льда — холодный компресс очень помогает при опухших глазах, вот увидите.

Меньше чем через двадцать минут благодаря проворному руководству Фрэн ее хозяйка, аккуратно одетая и причесанная, стояла у двери своей спальни, готовая сойти вниз и столкнуться со всем, что бы ее ни ожидало.

Уже зная от служанки, что его светлость еще три часа назад уехал на конюшню, она была намного спокойнее, чем если бы ожидала столкнуться с ним лицом к лицу.

Вчерашнее происшествие оставило ее физически и психически опустошенной.

Едва взглянув на рубиновую сережку, одну из тех, которые были на леди Каммингс на рауте в Кеттлшеме, Маркфильд отшвырнул ее от себя в приступе ярости, не пытаясь даже понять, каким образом она очутилась в спальне Хелены. Несмотря на то, что его оправдания скоро перешли в мольбу о прощении, Хелена зажала руками уши и отказалась слушать его слова; сережку ее соперницы она посчитала последним оскорблением за тот день, который, как ей казалось, состоял из одних оскорблений, следовавших одно за другим. Она ругала себя за то, что дала себя одурачить его обаятельной техникой ухаживания, и поклялась, что это было в последний раз. Что бы он ни говорил и ни делал, она больше не позволит ему одурманить себя поцелуями и объятиями. Ведь если бы не своевременное вмешательство Фрэн…