Ляжка вылез из колеса и тоже вскарабкался на камень.

– А почему оно не черное? – разочарованно поморщился Ляжка.

– У тебя заурядное мышление, – заметил Зимин. – У многих народов зло красного цвета…

– Так это зло? – Ляжка сощурился, даже больше – для сведения лучшего фокуса растянул пальцами глаза.

Охранники засуетились. Один из них достал подзорную трубу и стал пристально смотреть в сторону надвигавшейся красноты. Смотрел долго. Потом опустил трубу, ничего не сказал, только поглядел на своих товарищей. Тогда трубу взял второй.

– Эй, колдоперы, дайте поглядеть. – Перец перепрыгнул на соседний камень.

Охранники насторожились.

– Давайте, давайте, не упирайтесь рогом, с вами не мальчик говорит…

И Перец нагло отобрал у охранника трубу, прямо от глаза отобрал.

Перец долго не пялился, взглянул в трубу и сразу же крикнул:

– Все на скалу! Быстро!

Крикнул он это громко и уверенно, по-командирски, так что не только Зимин и Ляжка, но даже охранники быстро полезли на скалу. Перец забрался последним – закинул на скалу свою кувалду, затем подтянулся сам.

– Сдается мне, – Перец вытер со лба пот, – сдается мне, что для нас это добром не кончится.

Со стороны наступающей красной пыли подул ветер, ветер пах горелым. Перец сунул Зимину трубу. Зимин прижал трубу к глазу.

Это была не пыль, это были звери. Похожие на ящеров, только в шерсти. В красной.

– Кто это? – спросил Зимин.

– Не знаю, я таких раньше не видел. Какие-то твари. Мало ли кто чего напридумывал на нашу голову… Красные волки. Будем называть их красными волками. Жаль, записать некому, но, может, кто запомнит…

– Что делать? – спросил один из охранников и посмотрел на Перца.

– Ждать. – Перец сел на камень. – Тут только ждать и думать. Вообще, в таких ситуациях жизнь должна проноситься перед вашими глазами…

Трое охранников разом поглядели на Перца.

– Судя по всему, перед вашими глазами ничего не проносится. Жить надо было лучше! Подумайте о маме, это всегда помогает.

– Что происходит? – глупо спросил Ляжка. – Зачем о маме думать?

– Ты что, не понял? – голос у Зимина пропал до половины. – Мы тут умрем.

– Чего?

– Умрем.

– Как? – проскрипел Ляжка.

Зимин поглядел на кувалду возле ног Перца и сказал:

– Видимо, смертью храбрых.

– Как, мастер? Мы умрем?

Зимин скосился на Перца. В такой ситуации Перец должен был ответить стандартно: «А что, насекомое, ты собрался жить вечно?» – это было героически, это было мощно, это было железобетонно.

Но Перец так не ответил. Перец сказал:

– Угу.

Тогда Зимин понял, что дело действительно плохо. Зимин попробовал понять, что он чувствует, но не понял. Ему было страшно. Но не только. Внутри все просто подпрыгивало. Будто в кишки поместили маленькую стиральную машинку. Хотелось самому подпрыгнуть и заорать. Но Зимин не подпрыгнул. Он сел рядом с Перцем и стал ждать.

Красное стало ближе. Появился звук. Будто на копи несся табун мустангов. И еще тряслась земля. Мелкие камешки откалывались от скалы и падали вниз, мир наполнился грохотом, мир дребезжал и готов был взорваться. И вдруг, когда от грохота у Зимина стало закладывать уши, Зимин вдруг почувствовал, что сейчас, через несколько минут произойдет самое важное и самое прекрасное событие в его жизни.

Тогда Зимин вскочил на ноги и все-таки заорал.

– Почувствовал! – засмеялся Перец. – Ты почувствовал! Это великое чувство! Оно бывает перед атакой! А потом, даже когда в тебя попадает стрела – тебе не больно!

Перец тоже вскочил и тоже заорал.

– Именно в такие моменты человек становится воином! Превращение происходит мгновенно, в две секунды! Вот ты сопля, а вот ты уже настоящий зверь! Переход количества в качество! А-а-а!

Один из охранников зажал уши и сбросил очки.

– Смотрите! – указал Ляжка. – Смотрите, там кто-то летит.

Перед стаей болтались два помела. Они летели чуть быстрее и поэтому приблизились раньше, чем краснота. Одно помело грузовое, но на нем всего один всадник, второе помело было двойное, но всадник тоже был только один. В белой мантии.

– Начальство тоже драпает, – усмехнулся Перец. – Мир пришел в движение, мир зашевелился, люблю такие моменты! Это поэзия, это кровь! А начальство драпает, так принято, это старая начальственная традиция – драпать!

– Это Магистр! – крикнул охранник. – Это Магистр! Он за нами!

Помело Магистра добралось до скалы первым. Оно зависло над камнем, невысоко, в метре. Магистр свесился на бок, охранники успели его подхватить. Мантия Магистра была белой только спереди, по спине расплывалось большущее красное пятно. Охранник отшатнулся, потерял равновесие и съехал по камню вниз. Ударился головой и свалился на спину. И не сдвинулся с места.

Перец потрогал у Магистра шею.

– Готов, – сразу сказал Перец. – Вышел Ваца весь.

Перец перевернул Магистра вниз лицом.

– Достань этого придурка снизу, – приказал он. – Того, что свалился.

Зимин скатился вниз, к покалеченному охраннику, схватил его за руки и стал затаскивать на скалу. Охранник был мягкий, как сломанная кукла, тащить его было тяжело.

Тем временем второе помело замедлилось и стало опускаться. Оно еще протянуло несколько сотен метров, затем клюнуло носом и вписалось между двумя валунами, метрах в трехстах от скалы.

– Слезы кончились, – сказал Перец. – Смешно-то как…

– У меня есть, – один из охранников достал из-под мантии бутылку. – Запасные…

– Дуйте к пердолету! – велел Перец. – Заправьте и сюда! Да поскорее…

Охранники спрыгнули с камня и побежали к аппарату.

– Не успеют, – сказал Перец. – Но все равно… Зима, чего ты возишься?

– Он не грузится!

– Сейчас спущусь.

Перец взглянул в подзорную трубу.

– Ляжка, ты давай это, забирайся на помело… – сказал он. – Будешь рулить. Уже близко…

– Я не умею… – пропищал Ляжка.

– Научишься, там все просто. Справа педаль газа. С рулем разберешься. Все! Выполняй!

Перец спрыгнул к Зимину.

– Ну-ка. – Перец оттолкнул Зимина, пощупал пульс охранника.

Зимин повернулся в сторону наступавшей красной пыли. До нее было уже совсем близко, даже без трубы видно было, что это совсем не пыль, видны были лапы, морды и даже зубы. Охранники с дозаправкой слезами медленно, очень медленно пробирались через болото к помелу. Всадник, помелом управлявший, махал им белой тряпкой.