Поэтому разобраться с тем, кто из действующих чиновников или политиков относился или относится к группе потенциально опасных для существующего режима, стояло в качестве неотложной задачи для властей ФРГ.

Оперативный состав направления «Луч» был довольно смешанным. В нем состояли как офицеры Представительства КГБ, так и разведчики, работавшие под различными прикрытиями, в том числе журналистскими. Одним из них был Александр, довольно молодой еще оперработник, для которого данная командировка была первой. Как и каждому сотруднику, работавшему под прикрытием, ему приходилось совмещать работу в данном случае на одно из известных московских изданий с выполнением оперативной работы. Другими словами, для окружения он был журналистом, что подтверждали имевшиеся у него документы (в разведке их называют документами прикрытия), но основным занятием было выполнение заданий по линии представительства. В его задачи входил поиск и установление контактов с представителями молодежных организаций ГДР и выяснение через них ситуации в стране. Одним из методов работы, который практиковался в те времена, был свободный поиск. Другими словами, разведчик выяснял, какие места чаще всего посещали интересующие разведку лица. Под благовидным предлогом сам приходил туда и пытался установить с ними первичный контакт. Характер жизни в тогдашней столице ГДР проще всего позволял это сделать вечером в каком-нибудь увеселительном заведении за кружкой пива или чашкой кофе. Но кофе немцы привыкли пить по утрам. Поэтому, скорее всего, это было пиво. Благо что его можно было тянуть часами и одновременно изучать всех окружающих в надежде выйти на кого-нибудь представлявшего оперативный интерес. Конечно, свободный поиск представлял собой тяжелый и изнурительный труд, поскольку таким образом предстояло перебрать тысячи и тысячи контактов, пока попадалось что-то стоящее, за что можно было бы зацепиться.

В один из таких поздних осенних вечеров Александр зашел в одну из пивных, которая носила несколько странное название «Цур Риппе» («У ребра») (1 июня 2019 года она закрылась навсегда), неподалеку от Лейпцигерштрассе в самом центре Восточного Берлина. Это крупная улица в Восточном Берлине в районе Митте между Лейпцигской площадью и площадью Шпиттельмаркт. Митте в переводе означает «середина» и полностью соответствует месторасположению прямо в центре Восточного Берлина. От пивной, ведущей свое летоисчисление с 1700 года, начиналась Лейпцигерштрассе, а на другом конце уже находилась Александерплац с вокзалом городской железной дороги, телебашней и высотным по тем временам зданием гостиницы Hotel Stadt Berlin (сегодня Park Inn by Radisson), открытой в 1970 году. Именно на эту пивную, примыкавшую к показательному в ГДР историческому кварталу Николаусфиртель, названному по старинной церкви Святого Николая, размещавшейся напротив, выходит фасад Старой ратуши, в помещениях которой и размещался в тот период времени Совет министров последнего правительства ГДР. Александр справедливо полагал, что именно здесь можно найти компетентных собеседников из дома напротив.

На этот раз он заметил в углу высокого седого господина в джинсах, задумчиво курившего сигарету восточногерманской марки F6. Александр тут же узнал его — этот был тот самый генерал Штази Маркус Вольф. Александр был с ним знаком с тех пор, как в так называемом «чемоданном подразделении» четвертого отдела ПГУ, занимавшегося германской проблематикой, встречал и сопровождал друзей из МГБ ГДР, в числе которых был и Вольф. Сам Вольф в своих воспоминаниях, изложенных в книге «Друзья не умирают»[61], вспоминает, что «симпатичного русского я знал с давних пор. Как сотрудник отдела, отвечавшего в советской службе за Германию, он время от времени попадал в мое поле зрения при поездках в Москву. Хотя у нас было мало общих дел, но, в отличие от других коллег его ранга, он мне приглянулся».

Фишеринзель, образованный каналом и Шпрее, был хорошо известен Вольфу, поскольку в 70-х годах он проживал в одном из первых высокоэтажных жилых комплексов, воздвигнутых по указанию Вальтера Ульбрихта в конце 60-х, на 20-м этаже. Позднее его квартира использовалась преимущественно для конспиративных встреч. А сам он переехал в уютную малоэтажку там же неподалеку. Где в ночь на 9 ноября 2006 года он и скончался во сне.

Но посещение пивной было традицией для Вольфа еще с 70-х. Он любил приходить туда по вечерам, чтобы выпить кружку пива и поглазеть на молодежь из ближайших учреждений. Конечно, Александру надо было закрепить контакт, и, чтобы иметь возможность и в дальнейшем встречаться с Вольфом, он придумал интервью. Работая под прикрытием, Александр должен был время от времени подпитывать свою редакцию различными занимательными историями, и встреча с Вольфом как нельзя лучше для этого годилась.

Вольфу затея с интервью очень понравилась. С одной стороны, он получал возможность в советской прессе лично презентовать свою политическую позицию, которую он считал похожей на горбачевскую. Заслуживает внимания, что и западногерманский разведчик Вик считал, что Вольф относится к так называемому крылу реформаторов в руководстве ГДР наряду с Гансом Модровым и Вольфгангом Бергхофером. С другой стороны, Вольф был уверен, что контакт с Александром может помочь ему в будущих скитаниях. Ведь прямого контакта с бывшими коллегами из СССР у него после ухода в отставку уже не было. А в том, что ему придется, скорее всего, покинуть Германию, Вольф не сомневался. Это ощущение появилось у него после знаменитого выступления 4 ноября 1989 года на митинге в центре Восточного Берлина. Сам он писал в своих воспоминаниях, что «4 ноября Берлин был еще столицей ГДР, еще стояла стена, еще существовали армия, госбезопасность и полиция. Несмотря на это, на Александерплац, в самом центре города, собралось полмиллиона человек, чтобы открыто заявить о своих правах на свободу мнений и прессы. Право на свободу собраний они в этот день взяли себе сами. Настроение было приподнятым, почти эйфорическим. Все чувствовали, что близок перелом, еще не имевший названия. К этому митингу призвали люди искусства и журналисты. Трибуной стала платформа грузовика. Внучка Брехта актриса Иоханна Шалль за несколько до этого спросила меня, готов ли я выступить на этом запланированном митинге. Я согласился и собирался высказать такие мысли, которые должны были вызвать возражения. Когда подошла моя очередь, мои первые фразы были встречены аплодисментами. Я высказался за перестройку и за связь социализма с истинной демократией, однако не умолчал о том, что я был генералом госбезопасности. Тогда и раздались первые свистки. Когда я сказал, что не надо из всех сотрудников госбезопасности без разбора делать «козлов отпущения», ответственных за всю нацию, свистки стали громче. Градом посыпались возгласы: „Долой!“»[62]. Народ Вольфа не услышал, а последовавший вскоре разгром штаб-квартиры его службы показал, что лично ему хорошего от будущего развития событий ждать вряд ли придется. После 4 ноября и особенно после январских событий для Вольфа стало ясно, что он не сможет найти в новой Германии место под солнцем и ему надо думать просто о спасении себя самого.