– Старый пес, а куда я пойду? Сюда идет армия. Мне по-прежнему нужна ваша знаменитая алетийская пехота; я не могу позволить себе вышвырнуть тебя.

– Какая жалость!

– Заметно, да? Я собираюсь проверить городские укрепления; если захочешь присоединиться, мы будем на стенах.

– Фэн, прости за то, что предал твое доверие, – попросил Далинар.

Она пожала плечами:

– Холин, не думаю, что ты на самом деле собираешься нас завоевывать. Но странное дело… мне даже жаль, что ты не поступишь так. Судя по всему, ты стал хорошим человеком как раз в нужный момент, чтобы храбро утонуть вместе с нашим кораблем. Похвально, конечно, особенно если не вспоминать о том, что Черный Шип давно бы убил всех, кто пытается его потопить.

Фэн и ее консорт забрались в паланкин. Люди продолжали идти мимо, но в конце концов Далинар остался один перед храмом.

– Далинар, прости меня, – раздался позади тихий голос Таравангиана. Далинар повернулся и с удивлением увидел, что старик сидит на ступеньках. – Я думал, все получили одинаковое известие и имеет смысл его озвучить. Не ожидал, что все пойдет таким образом…

– Ты не виноват.

– И все же… – Король начал медленно спускаться по ступенькам. – Прости, Далинар. Боюсь, я не могу больше сражаться рядом с тобой.

– Почему? – удивился Далинар. – Таравангиан, ты самый прагматичный правитель, которого я встречал! Разве не ты говорил мне о важности делать то, что было политически необходимо?

– И это то, что я должен сделать сейчас. Я хотел бы объяснить, но не могу. Прости.

Он проигнорировал мольбы Далинара, хромая вниз по лестнице. Потом старик с трудом забрался в паланкин и его унесли.

Далинар опустился на ступеньки.

Я старался изо всех сил, чтобы скрыть это, – пробормотал Буреотец.

– Чтобы мы могли продолжать жить во лжи?

Мой опыт свидетельствует, что у людей это получается лучше всего.

– Не оскорбляй нас.

Что? Разве не этим ты занимался последние шесть лет? Притворялся, что не монстр? Притворялся, что не убивал ее?

Далинар поморщился. Он сжал кулаки, но здесь не с кем было драться. В конце концов он встал, ссутулился и тихо поплелся по каменным ступенькам вверх, к своей вилле.

Прожив неделю в пещере в Марате, Венли поняла, что скучает по уединенному дому за пределами Холинара. Новое жилище оказалось еще более аскетическим, с единственным одеялом и простым очагом. На нем она готовила рыбу, которую ей приносили.

Она чувствовала себя грязной и оборванной. Похоже, этого и добивались Сплавленные: отшельница, живущая в глуши. Видимо, так она выглядела более убедительно для местных, которых приводили послушать ее, – в большинстве своем это были бывшие тайленские рабы. От нее требовали говорить о Стремлениях и эмоциях чаще, чем в Алеткаре.

– Мой народ мертв, – вещала Венли в ритме разрушения, повторяя уже знакомую речь. – Все пали во время последней атаки. Они пели, призывая бурю. Я осталась, но труд моего народа завершен. – От этих слов было больно. Неужели никого из ее соплеменников не осталось в живых? Совсем никого? – Теперь настало время ваших Стремлений, – продолжила она в ритме повеления. – Мы называли себя «слушателями» из-за песен, которые слышали. Они достались вам в наследство, но вы должны не просто слушать, а петь. Примите ритмы и Стремления ваших предков! Выступайте на битву. Ради будущего, ради ваших детей! И ради нас. Тех, кто умер, чтобы вы могли существовать.

Она отвернулась, как было велено делать в конце каждой речи. Ей больше не разрешали отвечать на вопросы, ведь Венли рассказала некоторым певцам особые истории из жизни своего народа. Это заставило ее задуматься. Неужели Сплавленные и спрены пустоты боялись наследия ее народа, пусть даже использовали ее в своих целях? Или они не доверяли ей по другим причинам?

Венли приложила руку к сумке. Вражда, похоже, не знал, что она была в том видении с Далинаром Холином. Позади спрен пустоты увел тайленских певцов прочь. Венли направилась к своей пещере, но замешкалась. Прямо над входом на камнях сидел Сплавленный.

– Древний? – почтительно спросила она.

Сплавленный ухмыльнулся ей и захихикал.

«А, еще один из этих».

Венли собралась пройти мимо, но он подхватил ее под мышки и унес в небо. Венли с трудом удержалась от попыток его ударить. Сплавленные, даже чокнутые, никогда не прикасались к ней без специального распоряжения. И действительно, этот принес ее на один из множества кораблей в гавани, где Рин – высокий Сплавленный, который сопровождал ее во время первых проповедей в Алеткаре, – застыл на носу. Он бросил взгляд на Венли, когда ее весьма грубым образом бросили на палубу.

От такого обращения она загудела в ритме возмущения.

Он ответил в ритме злости. Небольшое признание ошибки – максимум, чего ей удавалось от него добиться, – так что Венли, в свой черед, загудела в ритме удовлетворения.

– Древний? – окликнула она в ритме настоятельной просьбы.

– Ты будешь сопровождать нас в плавании, – заявил он в ритме повеления. – Можешь помыться в каюте, пока будем в море, если хочешь. Там есть вода.

Венли загудела в ритме страстного желания и посмотрела вокруг. Ритм сменился на замешательство, когда она осознала размер флота. Сотни кораблей, которые, наверное, были заполнены тысячами певцов, выплывали из бухт по всему побережью. Они усеивали морскую гладь, словно камнепочки равнину.

– Прямо сейчас? – спросила она в ритме замешательства. – Я не готова! Я не знала!

– Лучше схватись за что-нибудь. Скоро придет буря.

Она посмотрела на запад. Что еще за буря? Венли снова загудела в ритме страстного желания.

– Спрашивай, – ответил Рин в ритме повеления.

– Я без труда вижу, насколько великую силу для штурма мы собрали. Но… зачем нам это? Разве Сплавленные сами по себе не армия?

– Трусишь? – поинтересовался он в ритме осмеяния. – Не хочешь сражаться?

– Всего лишь стремлюсь понять.

Рин перешел на новый ритм, который она не часто слышала. Ритм отхода – один из редких новых ритмов, которые отличались спокойствием.

– Самые сильные и опытные из нас еще не проснулись – но даже если бы пробудились все до единого, неправильно нам вести эту войну в одиночку. Этот мир не будет принадлежать нам; мы боремся, чтобы дать его вам, нашим потомкам. Когда мы его завоюем, отомстим и вернем свою родину, мы уснем. Навсегда. – Потом он указал на каюту. – Иди готовься. Мы поплывем быстро, ведь нас поведет собственная буря Вражды.