– Возможно, мне не стоило делать этого, – ответил я, – но я думал, что вы будете меня прикрывать. Поединок – искушение, перед которым я действительно не смог устоять. Еще несколько мгновений – и я наверняка сбил бы его.

– Они спикировали на нас – приблизительно восемь «спитов». Прежде чем мы смогли оглядеться, у каждого из нас оказалось по одному на хвосте. – Тон Штрадена был почти извиняющимся, и его замечание завершило обсуждение.

Парни совершенно правы, думал я, зная при этом, что они давно прекратили подвергать себя ненужному риску. Иначе разве они оставили бы меня с моими проблемами? Теперь они добивались лишь легких побед, сбивая одиночных летчиков, пилотов, которые по неопытности вывалились из боевого порядка своего формирования, отстали из-за повреждений. Во время Битвы за Англию, несмотря на допущенные тогда ошибки, такие вещи едва ли могли иметь место. Но теперь все мы были утомлены, измучены и удручены.

Все равно я задавал себе вопрос, могу ли назвать любого из них «проявившим трусость перед лицом противника». Потом понял, что уже в течение некоторого времени смотрю на Бахманна, который тихо сидел напротив меня. Но он избегал моего взгляда, словно имел нечистую совесть. Возможно, он думал о гибели Бесенка.

– Вы позаботитесь о вещах Бернхарда? – спросил я его. – Мы сможем отправить их на транспортном самолете, если он здесь приземлится.

Он молча кивнул. Подобная процедура была в порядке вещей и больше не нуждалась в особом распоряжении. Это было то, что он делал уже достаточно часто…

Я спрашивал себя, почему наши молодые пилоты переживали так мало вылетов. Мы, «старики», начинали почти так же, как они, но, возможно, могли постепенно адаптироваться к текущей обстановке и по этой причине были теперь невосприимчивы к таким ударам. Когда на замену прибывали молодые летчики, сначала они были все еще очень уверены в себе, щеголеваты и многоречивы. Но первые же несколько вылетов пугали их до смерти, и они вели себя значительно тише. Обычно они замыкали боевой порядок или летели на внешних флангах, где находились в наибольшей опасности. Лишь после очень большого числа вылетов летчику-истребителю давали под командование пару или даже звено. Так что они продолжали еще долго летать в назначенных позициях, потому что на глазах у них были шоры, мешавшие понимать ситуацию в целом, когда был установлен контакт с противником, а также потому, что они еще не развили инстинктивное чувство боя в трехмерном пространстве. Именно в течение этого периода большинство из них встретили смерть, когда во время атаки любой пилот истребительного эскорта с достаточным боевым опытом по тому, как они обходились с самолетом, понимал, что они новички. Всякий раз, когда они выпрыгивали на парашютах или совершали вынужденную посадку, их следовало обязательно сразу же послать в новый вылет, поскольку, если бы им давали слишком много времени на размышление, они не смогли бы справиться с шоком.

– Сколько вылетов совершил Бернхард?

– Приблизительно десять, – ответил Бахманн.

Взлетно-посадочная полоса должна была быть уже за следующей цепочкой холмов. Я бросил «сто девятый» в левый вираж и на малой высоте понесся над опаляемой солнцем поверхностью луга по направлению к зданию фермы, стоявшему около высохшего русла реки. Рядом с ним было желтое сигнальное полотнище, растянутое на земле и обращенное к долине. Оно указывало точку, где надо было приземляться.

Я задавался вопросом, почему эта выжженная желтая полоса с темными дубами, редко покрывавшими склоны с обеих сторон, сегодня кажется такой маленькой. Вчера она выглядела намного большей, когда я приземлился на ней на «шторьхе» и рулил по каменистой земле. Выбравшись из него, я должен был идти через высокую, по колено, траву и чертополох, которые потрескивали, когда я ломал и крошил их своими ногами. Длина взлетно-посадочной полосы показалась мне достаточной при условии, что ты приближался к сигнальному полотнищу на минимальной скорости и приземлялся около него.

Я хотел выполнить хорошую посадку, чтобы придать группе, летевшей позади меня, уверенность. После этого я должен был быстро отрулить в сторону, чтобы освободить дорогу Бахманну и Хелбигу, которые находились не так далеко позади меня и уже выполняли вираж перед тем, как выровнять самолет на конечной стадии захода на посадку. Непосредственно перед тем, как я направил самолет вниз, из двери дома вышли люди в хаки, и, когда колеса шасси коснулись земли, я увидел вблизи сигнального полотнища солдат с пистолетами «Вери». Их работа состояла в том, чтобы немедленно выстрелить красные сигнальные ракеты, если при заходе на посадку что-нибудь пойдет не так, как полагается. Штраден выбрал опытных людей для этой задачи.