– Рад видеть вас, мятежная графиня!

Она не ответила, Монтелеони отошел к окну и несколько мгновений задумчиво молчал, глядя на зеленоватую морскую гладь, где покачивались стоящие на якоре корабли.

– Такой подарок требует ответа,  Ванди. Взгляните! – он вытянул руку, указывая на корабли. – Там, у причала. «Стремительный». Мой лучший  корабль, с тех пор, как милостью графини была затоплена «Санта Ана». Теперь он ваш!

Щеки Ванди порозовели от удовольствия, а на тонких губах мелькнула улыбка, которая, впрочем, быстро спряталась.

– Вы очень щедры, синьор!

– А графиня очень красива. Вы не обманули. И как вы там сказали? Самое время для развлечений?

– В таком случае, позвольте откланяться. Мне не терпится осмотреть корабль! Да и вам, наверное, следует остаться наедине с графиней Д’Алесси.

– Нам есть о чем потолковать, – кивнул Монтелеони. – Еще раз благодарю вас, мой друг.

С этими словами он вдруг приблизился и тепло обнял Ванди, заставив того даже растрогаться, – дож нечасто позволял себе подобные проявления чувств, – после чего Джузеппе Ванди, совершенно счастливый, удалился. А Монтелеони стремительно подошел к девушке, потянул за край накидки скрывавшей ее, накидка скользнула на пол, и лишь тогда он увидел, что руки графини были крепко связаны за спиной.

– Так они связали вас?  – присвистнул он, – Очень правильно. Не знаешь, чего можно от вас ждать.

Маринелла молчала по-прежнему, и тогда граф крепко сжал ее плечо, подвел к стулу и подтолкнул девушку, вынуждая опуститься. Она села, смысла сопротивляться не было.

Оставив ее, он принялся расхаживать по кабинету из стороны в сторону, как если бы размышлял над чем-то важным и трудным или заучивал наизусть речь, а после остановился напротив нее и произнес:

– Итак,  Маринелла, вы подняли восстание. Вы вошли в число моих врагов. Вы сбежали от меня и так отблагодарили за все, что я для вас сделал. Мне сказали, кто именно помог вам сбежать. Его зовут Барт, сообщник мерзавца Джио. Я дал слово убить этого человека. Как убил уже многих ваших людей. Как и вы – многих моих. Но теперь все изменилось. Вы здесь. И вы моя пленница.

Он замолчал, глядя на нее, и девушка опустила голову, чтобы избежать его взгляда. Она не будет с ним говорить. Его люди убили мятежников. Убили Луко. Убили ее маленького друга. Нет, она не будет говорить с ним.

– Маринелла,  – его голос вдруг стал мягче, – Вы можете остаться как пленница. Тогда вы окажетесь в той самой камере, что так напугала вас когда-то. В той, которую занимал монах Джио. Или – я могу выдать вас дожам. И тогда вас повесят на площади. Можем попробовать отправить вас на мои галеры…

Не в силах больше сдерживаться, Маринелла подняла на него глаза.

– Разве женщин отправляют на галеры?

– Нет. Но для вас мы можем сделать исключение, – и по голосу она поняла, что он издевается, – Представляю, как обрадуются другие арестанты!

– И вы это допустите? – Маринелла нахмурилась.

– Нет, разумеется, – он покачал головой, вновь став серьезным. – Я лишь хочу, чтобы вы понимали, что ваша жизнь теперь принадлежит мне. Вы преступили черту, и теперь ни один из ваших прежних друзей не протянет вам руку. Многочисленные мужчины, что окружали вас на балу, теперь будут кричать громче всех, чтобы вас повесили. Ваша жизнь до сих пор представляет интерес лишь для меня. И я даже мог бы подумать о том, чтобы простить вашу вину…

– Но я не могу простить вашу! – перебила девушка. – Ваши люди убили моих друзей! Безоружных людей, женщин, детей! В нашем лагере было столько детей, граф!

Он скрестил руки на груди и спокойно взглянул ей в лицо.

– Если вы так чувствительны, Маринелла, зачем ввязались в войну? На войне часто гибнут люди. И дети тоже. К тому же, моих людей не было среди тех, кто напал на ваш лагерь…

– Но вы назначили награду. Вы отдали приказ убить всех!

– Положим, не всех, – на его губах мелькнула усмешка. – Вас я приказал не трогать. Как и Вашего Предводителя.

– А мои слуги? – вдруг спросила Маринелла. – Что с ними?

– О, как хорошо, что вы поинтересовались! – он снова усмехнулся. – Разумеется, они задержаны за пособничество в мятеже. Какое-то время провели в тех камерах, что вы так любезно им освободили. Кажется, некоторые из них не выдержали и перешли в мир иной. Сейчас они в Каштеле, где содержатся прочие преступники.

– Как вы могли! – воскликнула девушка в ужасе, – Это же ни в чем не повинные старики!

– А чего вы хотели, Маринелла? – вздохнул он. – Вы совершили чудовищное преступление, нарушили законы Венеции, подняли бунт против власти дожей, тех, кто блюдет порядок, установленный основателями Республики в глубокой древности. И думали, что никто не пострадает? Так не бывает. Есть вина, и за нее придется ответить.

– А моя няня? – упавшим голосом спросила Маринелла. – Она жива?

– Кажется, она тоже в Каштеле. Женщины всегда более выносливы, чем мужчины. Мы можем существенно облегчить ее участь, если вы настаиваете на ее непричастности, – он выразительно взглянул на девушку.

Маринелла с досадой закусила губу, как она могла сделать такую глупость! Возможно, он бы и сам догадался, но теперь она дала ему в руки оружие против себя… Девушка была привязана к старухе Антонии, которую помнила еще с детства. Теперь уж, Монтелеони не упустит эту возможность! Страшно подумать, какая участь может ждать бедную женщину. Вздохнув, Маринелла подняла на него глаза.

– А мои друзья? – тихо спросила она. – Их вы тоже отпустите?

– Нет, – мягко, но решительно ответил он. – Ваших друзей-пиратов я, разумеется, повешу. Но вот вашим слугам мы могли бы помочь. Но только вместе, один, боюсь, я не справлюсь.

Он смотрел на нее, ожидая ответа, Маринелла молчала, лихорадочно пытаясь придумать, что же ей делать, как себя вести? У нее больше не осталось никаких козырей…

– Как здесь красиво! – единственное, что смогла произнести она. – Вы не отказываете себе в роскоши! Фрески, картины, позолота и бархат…

Она окинула глазами его кабинет, поражавший своим великолепием.

– И все это я предлагал вам, – бросил он нетерпеливо. – Теперь уж поздно. Но любоваться всем этим вы будете иметь удовольствие. Вряд ли вы увидите что-то, кроме стен этого дворца… Если только еще камеру Джио.

– Камера уже не кажется мне такой страшной, – не смогла удержаться Маринелла.

Лицо Монтелеони потемнело, он бросился к ее стулу и опустился на пол рядом с ней, вцепившись в подлокотники.

– Да что ты понимаешь! – зло выкрикнул он, – Ты не знаешь, что значит тюрьма!  Тебя съедят крысы, глупая девчонка! И это то, чего ты на самом деле заслуживаешь!

Девушка презрительно передернула плечами, но не успела ничего сказать, потому что раздался стук в дверь. Монтлеони стремительно поднялся: не хватало только, чтобы его видели на коленях перед пленницей!