— Дайте мне договорить.

Он снял ее руку.

— Такое впечатление, что разговоры вас не слишком-то смущают, — сухо заметил он.

— Как я уже упоминала, ваше присутствие в Гемпшире само по себе достаточно необычно, и это не могло не привлечь внимания моих учениц.

— Наших учениц.

— Хорошо. — По скептическому выражению его лица нетрудно было догадаться, что он прекрасно понимает, чье внимание привлек, но в данный момент это было не важно. — Более того, ваше присутствие в академии и… ваша… физическая привлекательность… ну, вы понимаете… юные девушки очень легко могут увлечься красивой внешностью и приятным обхождением.

Странно, но он кивнул, соглашаясь. И слава Богу, потому что продолжать было все труднее.

— Вы опасаетесь, что ваши ученицы начнут питать ко мне нежные чувства?

— Совершенно верно.

— И как следствие — вы проиграете пари.

— Пари? — переспросила она. — Пари не имеет к тому, о чем я говорю, никакого отношения. Я беспокоюсь о наивных сердцах моих воспитанниц.

— Вот как? Неужели? — Уиклифф, внимательно взглянув на нее, саркастически усмехнулся. — Я не собираюсь вести себя недостойно. И легко выиграю пари, не прибегая к подобным методам.

— Благодарю вас. Я рада, что вы так настроены. У нас есть определенные правила и, какими бы ни были ваши намерения… насчет меня… я не могу… я не позволю вам пробираться тайком в академию… в мою спальню. Кто-нибудь из девушек может вас увидеть и по-своему истолковать ваше поведение. — Он смотрел на нее и молчал, поэтому ей пришлось спросить: — Я выразилась достаточно ясно?

— Вы хотите поговорить о том же самом с Дэром?

— В этом нет необходимости.

— Это почему же?

Лицо его стало серьезным, даже сердитым. Даже — от этой мысли у Эммы сильнее забилось сердце — ревнивым. Значит, все-таки они враждовали из-за нее.

— Тристан не появлялся в моей спальне. И он меня не целовал…

— Тристан? Вы называете его Тристан?

Эмма смутилась. Черт, как это у нее вырвалось? Надо повнимательнее следить за своими выражениями. Но она была слишком занята мыслью о том, что мужчина, вернее, двое мужчин находят ее желанной.

— Он попросил меня об этом.

— Тогда я попрошу вас называть меня Греем. Согласны?

— Ваша светлость, я здесь не для того, чтобы договариваться, кто как кого должен называть, или участвовать в вашей игре в собственников. Я пришла, чтобы убедиться, что вам понятны и правила академии, и причины, по которым они установлены. Пожалуйста…

— Так будете вы меня так называть или нет? — Он нахмурился.

— Хорошо, буду. Если это удержит вас от необдуманных поступков, я готова называть вас Греем.

— Так назовите.

— Я только что назвала.

— Нет. Вы просто упомянули мое имя. Назовите меня именем, данным мне при крещении.

Она постаралась казаться спокойнее, чем была на самом деле.

— Как пожелаете, Грей.

— Вот, совсем другое дело. Так на чем мы ост…

Дверь распахнулась.

— Грейдон, у вас все в порядке?

Прежде чем обернуться, Грей закрыл глаза и придал своему лицу непроницаемое выражение.

— Да, дядя Деннис. Мы обсуждали пари.

Только сейчас Эмма осознала, что они стоят слишком близко друг от друга. Она проворно отступила на шаг и скрестила руки на груди.

— Я засомневалась, правильно ли обучает его светлость моих воспитанниц.

На губах лорда Хаверли появилась многозначительная усмешка. Эмме стало не по себе. Мало того что ее застали наедине с герцогом. Ведь она отвечала на поцелуи Уиклиффа, прижималась к его сильной груди, разрешила обнимать себя… В Лондоне ее репутация была бы напрочь испорчена, подойди она к нему на расстояние протянутой руки. Слава Богу, что девочки не видят ее: она превращается в образец неприличия. Но об этом она будет беспокоиться потом.

— Я по-прежнему считаю это пари совершеннейшей чепухой, — сказал лорд Хаверли. — Хотя прекрасно знаю, что вы не станете прислушиваться к мнению старика.

— В данный момент не станем, — ответил герцог. — Извини нас, дядя, но нам надо прояснить еще кое-какие вопросы.

Поскольку Грей уже обнимал ее, Эмма догадывалась, какие именно вопросы он собирается прояснять. Если она сейчас же не сбежит, потом у нее не хватит на это силы воли.

— По-моему, я уже сказала, чего мне хотелось бы. Теперь от вас зависит, выполните ли вы мои пожелания.

— Я думаю, что справлюсь, — тихо ответил он, и глаза его блеснули.

Проклятие, подумала Эмма, она опять ляпнула не то. Только бы лорд Хаверли не увидел в полутемной комнате, как она покраснела.

— Мне пора идти. — Эмма постаралась, чтобы ее слова не прозвучали слишком торопливо.

— Вы могли бы остаться и сыграть с нами партию в вист, — предложил граф, но она поняла, что это была обычная вежливость воспитанного человека.

— О нет. Благодарю за приглашение, но боюсь, я и так вернусь слишком поздно.

Она прошла мимо Грея и лорда Хаверли обратно в гостиную. Высокая блондинка — кажется, Элис — взглянула на Эмму с такой ненавистью, что та похолодела. Остальные, включая Тристана и леди Сильвию, рассматривали ее со столь явным любопытством, что Эмма не знала, куда девать глаза.

— Вас привез Тобиас? — осведомился герцог у нее за спиной.

— Нет, я приехала верхом.

— Вы ехали одна? В такой час?

Ее удивили резкие нотки в его голосе, но она не могла понять, озабочен ли он ее безопасностью или поражен тем, что женщина отважилась поехать поздним вечером в Хаверли и не заблудилась в темноте.

— Я часто езжу верхом одна, ваша светлость. В поместье вряд ли можно встретиться с разбойником. — Эмма сделала глубокий реверанс. — Доброй ночи, господа.

— Вы не поедете обратно одна.

Эмма, остановившись на пороге, обернулась:

— Вы решили мне приказывать, ваша светлость? Я не принадлежу к числу ваших слуг. Доброй ночи.

Она уже спускалась по лестнице, когда услышала его торопливые шаги. Гордо выпрямившись, Эмма молча продолжала идти. Когда Грей догнал ее в холле, он также не сказал ни слова, но она почувствовала, как он разгорячен.

Эмма наконец не выдержала этого тягостного молчания.

— Спасибо, что проводили меня, но в этом не было необходимости. Я знаю, где выход.

— Я собираюсь поехать с вами до академии, — тоном, не допускающим возражений, ответил Грей.