Однако сейчас-то не сочинения матери господствовали в мысляхАлекса. Он сразу спросил у врача, как скоро отпустит он Аманду домой, и тотвыразил уверенность, что ее можно будет выписать в конце этой недели. То есть впятницу, если не раньше, а это устраивало Алекса. Чем раньше увезет он Аманду вСан-Франциско, тем больше будет за нее спокоен. Об этом он и думал, когда впалату вошла Кэ как ни в чем не бывало, в шикарном коричневом замшевом брючномкостюме, отороченном рыжей лисой.

Они сверлили друг друга взглядом, Кэ не произнесла ни слова.Они вдруг стали противниками на ринге, и оба прикидывали, насколькосмертоносным может оказаться соперник.

– Привет, Кэ, – первым начал Алекс.

Хотелось спросить, чем объясняется столь долгий срок,понадобившийся ей, чтобы явиться в больницу, но нельзя же было устраивать сценув присутствии Аманды. Да и не надо: все его чувства, всю его ярость легко можнобыло прочесть во взоре.

– Привет, Алекс. Очень мило, что ты прибыл с Запада.

– Очень мило, что ты прибыла из Вашингтона. –Первый раунд. – Видно, очень была занята.

Аманда смотрела на них, и Алекс заметил, как она побледнела.Помявшись минуту, он вышел из палаты и стал ждать Кэ в нише нижнего холла.Вскоре она появилась.

– Надо переговорить с тобой. Она взглянула на негонасмешливо:

– Я догадывалась, что ты не удержишься. Этакий нервныйдядечка, невесть откуда примчавшийся в Нью-Йорк.

– Ты сознаешь, Кэ, что твоя дочь едва не умерла?

– В полной мере. Джордж проверял ее историю болезнитрижды в день. Если бы наступило ухудшение, я бы приехала. А вообще я никак немогла.

– Почему же?

– У меня было две встречи с президентом. Тыудовлетворен?

– Не совсем. Значит, в День благодарения?

– Правильно. В Кэмп-Дэвиде.

– Меня, полагаешь, впечатляет?

– Твое дело. А дочь моя, и только моя.

– Но не в том случае, когда ты уклоняешься от своихобязанностей, Кэ. Ей требуется куда больше, нежели заглядывание Джорджа висторию болезни. Ей нужны любовь, ласка, внимание и понимание. Господи, онаребенок, Кэ. Ее избили, изнасиловали. До тебя хоть доходит, что это означает?

– Вполне. Но что я ни делай теперь, ничего не изменишь.И два дня никакого значения не имеют. Ей всю жизнь переживать это.

– И какую долю этого времени ты намерена посвятить ей?

– Незачем тебе в это соваться.

– У меня созрело другое решение. – Его взгляд былстальным.

– Как это прикажешь понимать?

– Я ее увезу с собой. Сказали, в пятницу ей можно будетуехать.

– Черта лысого. – Кэ Вилард сверкнулаглазами. – Попробуй хоть куда-то забрать ребенка, и я упеку тебя в тюрьмуза похищение моей дочери.

– Змея ты. – Его глаза сузились. – Надозаметить, уважаемая, что если ты пока не готова ответить по обвинению в дурномобращении с ребенком, то на твоем месте я бы ничего подобного не затевал.Похищение, ишь ты.

– Что значит «дурное обращение»?

– То самое преступное неисполнение обязанностей.

– И ты вправду надеешься провернуть этакое? Мой муж –один из выдающихся хирургов Нью-Йорка, крупный филантроп, так-то, уважаемыйАлекс.

– Отлично. Докажи это суду. Тебе это по вкусу, не такли? Газетам достанется сенсация.

– Сукин ты сын. – Наконец-то она начала осознаватьего замысел. – Так что у тебя на уме?

– Никаких сложностей. Аманда едет со мной в Калифорнию.Надолго. И если тебе придется дать разъяснения твоим избирателям, то скажешь,что с ней произошел тяжкий несчастный случай и что она нуждается восновательном отдыхе в теплом климате. Вот и весь фокус.

– А что я скажу Джорджу?

– Это твои проблемы.

Она взглянула на него, разочарованная:

– Ты это всерьез?

– Да.

– Отчего?

– Потому что люблю ее.

– А я, по-твоему, нет? – Вид у нее был скореераздраженный, чем уязвленный.

Алекс тихо вздохнул:

– По-моему, у тебя нет времени любить кого-либо, Кэ. Кроме,пожалуй, избирателей. Тебя заботит, проголосуют ли они за тебя. Не знаю, откудав тебе этот зуд, и знать не желаю, честно сказать. Но мне ясно, что для девочкиэто вредно, и я не допущу… не разрешу тебе.

– Собрался спасти ее? Как трогательно. А не кажется литебе, что полезнее употребить твою неприкаянную эмоциональную энергию навзрослую женщину, а не на семнадцатилетнюю девушку? Все это слегка болезненнаязатея, а? – Но искренней взволнованности в ней не было, и он отдавал себев том отчет. Просто Кэ дьявольски взбесилась, что выхода у нее нет.

– Не можешь, что ли, держать при себе свои паршивенькиеинсинуации вместе с расчетами насчет моей экс-супруги?

– Это тут ни при чем. – Она явно врала. –Мерзавец ты, Алекс. Играешь, как и Аманда.

– Изнасилование что, тоже была игра?

– Возможно. Я пока не разобралась в подробностях.Возможно, ей самой того хотелось. Чтобы пришло спасение в лице ее могучегообаятельного дядюшки. Возможно, в том состоял весь замысел.

– Ты, похоже, тронулась.

– Да? Ну, Алекс, меня твои словечки не проймут. Ладно,позволю тебе немного поиграть. Может, ей это пойдет на пользу. Но я намереназабрать ее назад через месяц-другой. Так что если надеешься удерживать еедольше, то это у тебя крыша поехала.

– У меня? Значит, ты готова явиться по обвинению,которое я упомянул?

– Ты этого не сделаешь.

– Не искушай меня.

Они стояли друг против друга, купаясь в своей ненависти. Наэтот раз победа была за Алексом.

– Если здесь обстановка не изменится в корне, Амандаостанется у меня.

– Ты растолковал ей, что задумал спасти ее от меня?

– Еще нет. До сегодняшнего утра ее трясло в истерике.

Кэ ничего на это не сказала и, ядовито зыркнув напоследок,собралась уходить. Чуть задержалась, чтобы пронзить брата презрительным взором.

– Не думай, Алекс, что тебе удастся вечно играть рольгероя. Ладно, подержи пока ее у себя, но когда она понадобится мне, тоотправится домой. Ясно?

– Боюсь, ты не поняла мою позицию.

– А ты, боюсь, мою. Штука опасная. То, что ты делаешь,может повредить моему положению в политике, а такого я не потерплю даже отсобственного брата.

– Так что давай, миледи, выше голову и не встревай.Предупреждаю.