class="p1">— Особый запас мозгов им нужен, вот что, — раздраженно вклинилась Агнес. — Иначе ничего этого не случилось бы.

— Вещи, за которые мы платили верностью? — резко отозвался Джеймс. — Хочешь знать, какие «вещи» в нашем распоряжении?

Он указал пальцем на Ричарда:

— Этот неплохо чешет языком, может убедить одного, двух, трех человек, входящих в радиус концентрации внимания. Устроишь чаепитие с переговорами?

Перевел на Грея:

— Этот — берсерк. Дипломатичностью не отличается.

Кивнул в сторону Люциуса:

— А этот я вообще без понятия чем занимается. Я кроме его извращенных порталов ничего не видал. Спроси, может ли он соорудить межпространственную дыру и отправить всех этих придурков на дно Марианской впадины? Потому что иначе без оружия не обойдется. Я дарами обделен, уж извините.

Страшный удар снизу сотряс стены особняка. Люди налетели на запертые двери подобно неукротимому цунами, не видевшему преград. Нина затаила дыхание. Удары повторялись, с ритмом куда ровнее, чем биение ее сердца.

— Двери долго не продержатся, — предупредил Грей.

— Агнес, спрячься в кабинете Эстель, — приказал Люциус.

Несс недоверчиво нахмурилась, но последовала распоряжению. Вряд ли за ее колючими словами скрывалось ясное понимание того, куда деть себя во время вооруженного дебоша.

Джеймс кивнул на револьвер в руках Нины:

— Стрелять умеешь?

— Я недостаточно похожа на самого меткого стрелка Дикого Запада?

Джеймс вопросительно приподнял бровь.

— Да уж разберусь как-нибудь, — истории о дядюшке Сэме были совсем не к месту.

Удар. Сильнее предыдущих. Прозвучал как громовой раскат. Еще один — нешуточная тревога объяла Нину, сдавливая грудь. Люди неотвратимо продолжали наступать.

— Боишься?

— Да.

— Зря, — покачал головой Джеймс. — Сейчас страх нам не товарищ. Он опасен. А главное — находится здесь, — демон коснулся виска. — Можешь представить, что я рядом, если тебя это утешит.

Нина воззрилась на него, как на идиота:

— Но это же неправда.

— Так уж вышло, что я буду полезнее на передовой, — беззаботно повел Джеймс плечами.

Нина собиралась ответить, но руку ее внезапно стиснул Люциус, отчего она встрепенулась и скверно выругалась с перепугу.

— Идем.

Он потащил ее за собой, как безвольную куклу, уводя все дальше от Джеймса и уверенности, что происходящее — горячечный сон. Люк подтолкнул Нину в комнату и, прежде чем исчезнуть в грохоте и гуле голосов, велел из номера не выходить до следующего распоряжения.

Нина судорожно огляделась. В любое другое время, будь то безмятежные дни или с налетом грусти, ее комната была надежной крепостью от всех невзгод. Но сейчас четыре стены казались ничем не безопаснее карточного домика. И что ей теперь делать? Молиться? Кому? Богу? А на чьей он, черт возьми, стороне? Голову посетило осознание собственной бесполезности, уязвимости, которое заставило нервно бродить из угла в угол. Но первый же выстрел остановил метания. Нина вздрогнула и пошатнулась, как будто ей отвесили хорошую оплеуху.

Снизу загремел шквальный огонь вперемешку с жуткими воплями. Нина не помнила себя от паники. Вопреки словам Джеймса, страх поставил ее на колени; она обессиленно опустилась на пол, не выпуская оружие. Хотелось увидеть происходящее через звуки сражения, но голову ничего доброго не посещало. Стрельба рокотала яростно и безостановочно, хотя, казалось бы, чтобы окончить борьбу, достаточно всего четырех точных пуль. Затем еще двух. Если сам Бог затеял войну, он обладал численным превосходством. Нина закрыла уши, пытаясь заглушить пальбу, чей-то болезненный вой и собственные мысли, но тело так и чувствовало вибрации шумов, а сознание неусыпно подкидывало дурные панорамы.

Дрогнули стены, зазвенели стекла. С улицы взорвались воинственные крики. Со звучным треском в раме лопнуло окно, Нина закрылась руками от обрушившегося облака осколков. В лицо дохнуло жаром. Влетевший в комнату огонь зажигательной смеси незамедлительно взялся пожирать все на своем пути. Удушливый смрад гари наполнил легкие, взор затуманился дымом и слезами воспаленных глаз.

Дверь распахнулась настежь внезапно, с резкого удара; в проеме показался силуэт. Небо за окнами давно сменилось сумерками, сквозь тьму и плотный смог становилось все труднее что-либо разглядеть, но в янтарных отсветах пламени угадывался Люциус. В дымовой завесе, с ореолом сияния за спиной он смотрелся, как ангел-спаситель, хотя от рая его отделял не один слой этого мира.

— Быстрее!

Кашляя и задыхаясь, Нина вслепую продиралась к протянутой руке, застланной черной пеленой. Люк схватил ее ладонь и выдернул в коридор. Из щелей соседних номеров валил дым, а стрельба зазвучала отчетливей. Сумасбродность происходящего ввергала в ужас и отчаянье.

Люциус взглянул на часы. Не расцепляя рук, отмерил десять торопливых шагов по коридору и выбил плечом дверь в комнату, которой посчастливилось избежать огня. А далее все произошло так быстро, что, если бы Нину попросили пересказать, она с трудом сложила бы события по кусочкам.

С лестницы в коридор вбежал мужчина с ружьем наготове и принял боевую стойку. Люк тотчас пихнул Нину в дверной проем; сам отшатнулся к стене в аккурат за секунду до выстрела. Наставив пистолет, поразил цель без промаха, нисколько не стушевавшись. Хладнокровно переступив труп, Люк продолжил вести Нину за собой.

С вершины лестницы предстал отвратительный вид, пробирающий до мозга костей. Мерзостнее ночных кошмаров: пол устлан телами, стены сплошь забрызганы кровью; раненые издавали стон и корчились в мучительных судорогах, живые обезумели от ярости и юлили в смертельной пляске с демонами. От рокота боя «Барнадетт» предался жуткому, лихорадочному трепету. Всюду свистели вражеские пули, не достигая целей. За спинами одних верозащитников виднелись другие. И все готовы убивать наповал без разбору. Нина заметила, как плечистый здоровяк в огромной кожаной куртке перезарядил армейский дробовик и направил Джеймсу в спину, но любой окрик растворялся в шуме и хаосе, лишая возможности предупредить. Трагическая обреченность захлестнула сознание, жарко пульсируя в висках.

Здоровяк приготовился выпустить дробь, как вдруг сотрясся и застыл с широко раскрытыми глазами; лицо окаменело в безмолвном вопле. Из живота проглядывало острие длинного клинка, окрашенное алым. Лезвие скользнуло в тень, откуда на Нину взглянули желтые глаза. Тело неприятеля грузно рухнуло ничком, растекаясь кровью.

Грей бросался в сопротивление, откинув всякое оружие. Но это был не тот Грей, которого знала Нина. Ее добрый друг Грейсон не говорил на языке животного рыка, не вгрызался с остервенением в людей, не разделывал внутренности голыми руками, как мясник. Он самозабвенно выдерживал вражеский напор, отбрасывая противников в стороны так, будто они ничего не весили. Челюсти Грея сомкнулись на шее солдата веры, и молиться стало поздно. Выплевывая на ходу куски плоти, монстр, что жил под знакомой оболочкой, продолжил атаку, вселяя в душу ледяной ужас. Это был кто угодно, но не Бернд Грейсон. Чрезвычайно быстр, силен и безумен.