— Там несколько сотен тысяч заключенных. И не все они чудовища в человеческой оболочке. Каждый должен иметь шанс на прощение, — возмутился цитранец Сей Шитцини.

Я заметила ледяной взгляд Лейса, который достался ученым.

— Пока нет твердой уверенности, что, уничтожив планету, мы уничтожим и розовую. Подобное решение — непозволительная глупость. По этой причине корабли моей бригады сейчас обеспечивают плотный кордон. Ваша же задача — выяснить, что это за напасть, как с ней бороться и что является источником заражения.

Вот и докопались до сути!

Я со страхом смотрела на преобразившегося Лейса, жутковатого в своей ледяной бескомпромиссности и твердой уверенности идти до конца.

Уничтожить планету с заключенными… Да ведь с ней сделают то же, что ранее с Х’аром. И я на собственном опыте знаю, что произойдет с теми, кто не успеет ее покинуть. Я не сдержалась и передернулась, чувствуя, как замерзаю.

— Вашей бригады, х’шет? — не мог не заинтересоваться Башаров.

— Именно так, профессор, — холодно ответил Лейс. — Шесть месяцев назад меня назначили бригадным х’шетом «Призраков Х’ара».

Я чуть не ахнула. Выходит, друг детства возглавляет весь пограничный космический флот Х’шана, а не отдельную его часть! Ему действительно было не до развлечений.

— Поздравляю, — выдавил Башаров.

Неужели его задело высокое звание х’шанца? Но, кроме тайны розовой, сейчас мне было не до загадок. Со следующим вопросом меня опередил Шитцини:

— Т-234, как и положено, прошла обязательную сертификацию после открытия. Информация о ней имеется в сети, но нам необходимы не только сведения из открытого доступа, но и закрытые для всех, а таковые всегда имеются. Особенно от горнодобывающих компаний. Любые сведения не будут лишними.

Гаю кивнул, соглашаясь, и отчитался:

— Мы в первую очередь сделали запросы по этому направлению. Но, увы, ничего особенного или необычного не обнаружили. Все в пределах статистических норм и стандартов. Планету используют больше сотни лет в качестве тюрьмы. Ранее там располагались рабочие поселки геологов и инженеров, которые контролировали автоматику на добыче. Никаких вспышек заболеваний необычной этиологии не наблюдалось. Но мы предоставим все, что смогли собрать и систематизировать.

— Благодарю вас. Я привык делать выводы на основании личного изучения данных. Иногда какая-то мелочь может ускользнуть, затеряться в большом объеме информации, а спустя время именно мелочовка становится ключевым фактором обоснования проблемы, — мягко улыбнувшись, негромко произнес цитранец.

Башаров молчал недолго:

— И все-таки можно ли как-то выяснить, когда появились первые признаки вступления розовой в контакт с заключенными? Когда охрана начала подмечать физиологические изменения?

— А меня вот что интересует, — мрачно вмешался в разговор наш пожилой инфекционист, — действительно ли этот… назовем его условно паразитом, родом с самой планеты? И если еще месяц назад — опять же, возьмем условный временной отрезок возникновения заразы — ее не было, тогда что изменилось за это время? И, главное, где?

— В каком смысле «где»? — нахмурился Гаю.

— Профессор имеет в виду, что бунт произошел недавно, а до этого на планете массовых случаев заболевания не наблюдалось. Но были отмечены отклонения у заключенных. И в это же время отправленные с планеты корабли обнаружены с мертвыми экипажами и пассажирами.

Я испуганно выпалила:

— С какой периодичностью с планеты вывозят добычу? И главное, когда это делали в последний раз?

Х’шанцы переглянулись с посмурневшими лицами. Быстро проверив информацию по своему коммуникатору, Гаю осторожно ответил:

— Раз в три месяца. Но последняя отгрузка задержалась уже на четыре.

— Это обнадеживает, — глухо прокомментировал инфекционист. — Раз в течение столь длительного времени нас не позвали в другую часть Галактики, значит, мы успели в последний момент.

— Вы полагаете, профессор…

Зельдман оборвал куратора, обратившись к Хеш’ару:

— Передайте своим: кордон должен сдерживать в первую очередь корабли с любой добычей. Есть большая вероятность, что именно глубинные разработки вытащили наружу подобную заразу.

— Я вот о чем думаю, — задумчиво предположила, — может быть, пока розовая находится в своей экосистеме, она образует лишь симбиотические связи с носителем? Раз выявлены функциональные изменения у заключенных.

Зельдман подхватил мысль:

— А покинув планету, она теряет связь? Или подпитку? Или какой-то сдерживающий фактор и из условно патогенного стремительно превращается в патогенную флору?

Баквирусолог и иммунолог Шитцини, сделав резкий шаг в нашу сторону, воскликнул:

— Или, например, как Далая Шимерус из звездной системы Лотуса: каждая бактерия связана с другими, образуя общий информационный фон. При потере связи с «семьей» начинается деструкция, потому что одиночная бактерия не в состоянии единолично контролировать процессы своей жизнедеятельности.

Я покачала головой, вступив в дискуссию:

— Если розовую достали из глубин, значит, невольно нарушили единство связей. Думаю, это что-то иное. Может быть, какое-то излучение? Причем планеты в целом?

Киш, кашлянув, встал:

— Прошу прощения, но меня ждут обязанности командора корабля. — Обойдя стол, он на миг пожал мое плечо и шепнул: — Потом еще поговорим.

Я улыбнулась и кивнула. Командор вышел, а х’шет встал у меня за спиной, но психологически не давил, его присутствие, наоборот, приносило чувство покоя.

Гаю Меш’ар, которого прервали, наконец сообщил:

— Вы просмотрите записи и поймете. Предыдущая группа пыталась воздействовать на розовую разными видами излучения. Ничем уничтожить ее не смогли. По крайней мере, без вреда живым носителям.

— И все равно любопытно, какое влияние оказывают различные виды энергии на нее, — тихо возразила я. Что-то крутилось в голове — что-то, зацепившее при просмотре видео. Но пока я не могла поймать смутную догадку за хвост.

— Ладно, тоже прошу прощения, но пора заняться работой, — резво встал Башаров, хлопнув ладонями по мускулистым ляжкам в голубых джинсах.

— Согласна с вами целиком и полностью, — улыбнулась я в ответ, поднимаясь.

Хеш’ар меня удерживать или занимать разговорами не стал. Поэтому я почти сбежала в отведенную мне лабораторию.

На выходе из салона Зельдман напомнил:

— Дамы и господа, не забудьте зайти к корабельному врачу и сдать биоматериал. На будущее…

Для чего именно, понял каждый из нас и оптимизмом не проникся. Становиться образцом для исследования не хотелось.

* * *