Берет напором. Мужской грубостью, оставляя синяки на скулах. Будоражит кровь. И я плыву, начиная тонуть в нем. В своих чувствах и смелых желаниях.

Хватаюсь за рубашку, желая разорвать ее в клочья. Даже звон ремня не приводит меня в чувство. Взяв за плечо второй рукой, принялся медленно опускать вниз.

В голову резко влетает озарение.

— Не нужно на меня так смотреть, мне не нравятся запуганные овечки, — говорит со смешком, облизывая меня пробирающим взглядом.

— Я… я никогда, — тяжело сглатываю, сморю на него снизу-вверх. — Это плохая идея.

Его лицо словно из гранита, непроницаемое, по нему можно лишь понять его низменные желания.

Он хочет лишь удовлетворить свои мужские потребности. А я не в силах отказать.

Знаю, что уйти мне не удастся. Не отпустит. Да и я не хочу, не хочу больше бегать от него.

— Я говорил тебе, что ты моя, — завораживает хриплым голосом. — Назад дороги нет, мелкая. Моя. Ты должна это запомнить.

Опускаюсь на колени без сопротивления. Взгляд упирается на член, что он вытащил, который стоял по стойке смирно.

Большой. Я бы сказала огромный. Увитый выпирающими венами и темной головкой. Не могу поверить, что это он в меня вонзался ещё недавно. Он мог разорвать все во мне.

Воспоминания будоражат фантазию.

Я не знаю, что с ним делать. Видела, конечно, некоторые фильмы, но вот это все — оно же по-настоящему. Я должна смотреть ему в глаза, делая это.

Поднимаю и сталкиваюсь с яростным тёмным взглядом. Протягиваю ладонь, беру у основания. Смотрю на реакцию и по ней понимаю, что нужно делать. И я веду рукой вверх и вниз. Наблюдаю за процессом, слушая тяжёлое дыхание Хайдарова и благой мат.

Я хочу попробовать его, каков он на вкус, но стесняюсь это сделать. Руслан запускает руку в мои волосы, поднимает голову и наклоняется ко мне.

— Ты должна расслабиться и получать удовольствие, — проводит носом по моей шее, глубоко вдыхает мой запах. — Это только между нами.

Соприкасается горячими губами с моими, но не целует. Я поддаюсь вперёд, хнычу ему в рот. А он улыбается.

Мерзавец. Оттягивает мои волосы назад, смотрит в мои глаза. Долго, мучительно долго.

— И я не хочу, чтобы ты пила. Ты становишься смелой там, где не нужно, — гладит большим пальцем по щеке. — Только если я сам разрешу и лишь со мной.

Стараюсь кивнуть, но он держит крепко, и из моего рта выходит скрипучий стон. Он кивает и выпрямляется в полный рост.

Тяну к нему руки, но он говорит строгое «нет», тем временем собирает мои волосы в хвост. Ведет меня по направлению к его паху.

Чувствую его мужской запах, и в груди загораются страх… и неописуемый интерес.

— Разомкни губки, — говорит, когда до его члена остаются миллиметры. — Это не так страшно, как ты думаешь, — перестаю дышать. — Мирослава, я не привык долго ждать, — повышает он тон, ломая мое последнее сопротивление.

Открываю рот, как он и сказал. Губ касается горячая головка и я хочу отстраниться, но нет, не позволяет. Наклоняет мою голову к нему, заставляя вобрать в себя свой стержень. Настолько глубоко, что я начинаю давиться.

Хнычу, царапаю его руки. В ушах стоит звук чавканья и его гортанные стоны. Не сдержанные. Громкие. Он таранит мой рот с такой скоростью и глубиной, что слёзы срываются с глаз. Дышать становится совсем нечем. И он вытаскивает его. Откашливаюсь.

Он наклоняется, срывает вниз мое платье вместе с лифчиком, оголяя мою грудь. Щипает за соски, выкручивает в разные стороны. И я дрожу. Дрожу в его руках, не в силах с ним справиться.

— Прости. Я бл*ть ничего с собой не могу поделать. Не могу это контролировать, — и с этими словами он возвращается.

Смотрю на него и не узнаю. Передо мной не строгий мужчина, а зверь, тот, что был тогда в бане. Безжалостный. Рычащий. Насаживающий меня на свой хер прямо до основания.

И я плачу. Смотрю и плачу. Внутри бушует буря. Я хочу, чтобы это быстрей закончилось. Дышу через нос. Терплю рвотные порывы, смотрю на него с обидой, но он увлечён процессом.

Откидывает голову назад и издаёт громкий стон, такой, словно это приносит нестерпимые мучения. Ощущаю, как член увеличивается во мне, и ахреневаю просто, думая, что он разорвёт мой рот, что уже онемел.

Дергается несколько раз. А потом горячая струя ударяет мне в глотку. Ещё и ещё. Бесконечно долго, заполняя до краев.

Сглатываю жижу и поднимаюсь с колен. Смущенная. С ощущением использования. Не успеваю вытереть слёзы, как Руслан хватает меня за талию и притягивает к себе. Целует. Да так, что ноги слабеют. До мурашек и покалываний пальчиков на ногах.

Распаляет желание. Водит руками по телу, снимая остатки одежды. Берет на руки и сажает на раковину.

— Ах*еть просто. Ты что делаешь со мной? — люто, обжигая своим дыханием, снимая ненужную рубашку.

Касаюсь его тёплой кожи, а саму пробирает холодом. Вожу по груди, разглядывая многочисленные родинки и тонкие шрамы.

Дышит прерывисто и, когда ему надоедают мои разглядывания, он тянет мою руку на свою шею, прося обхватить.

Смотрю ему в глаза, и чувства с новой силой бьют наотмашь по голове. Сейчас он кажется таким родным, таким моим. В это мгновение он мой. А я его.

Тянусь за поцелуем, которому не суждено было произойти. Громкий стук в дверь, а после:

— Милый, ты решил оставить меня одну?

Весь момент рассыпается в одну секунду. Реальность — она такая. Непредсказуемая и страшная.

Услышав голос, он отстраняется первым, поворачивается ко мне спиной, говорит пару оправдательных слов своей чертовой жене. И мне становится его жаль.

— Нынче тяжело скрывать свою любовницу от жены? — не могу не съязвить. — И как часто тебе приходится это делать?

Сижу перед ним обнаженная, но не смущаюсь, он же не смотрит на меня. Ему стыдно? Почему он не поворачивается ко мне лицом?

Да все понятно. Он жалеет о случившемся. Просто ахринеть.

Связаться с женатиком. Десять баллов. П*здец. Переспать с ним, а после отсосать в туалете, как заправская шлюха. Пока его законная жена находится неподалёку. Молодец, Мира, сказать больше нечего.

— Что тебя не устраивает? — одев рубашку, снова возвращается ко мне. — В тебе говорит неудовлетворенность. Я решу пару вопросов с Ирой, и мы поедем ко мне.

Говорит это настолько небрежно, с хитрой улыбкой на лице, а меня передергивает от этих слов. Я не контролирую себя.

Тело дрожит от ярой ненависти. И делаю то, что никогда бы не сделала. Я ударяю его ладонью по щеке, что начинает гореть.