– Ты, наверное, заболела, – отвела свекровь глаза в сторону, таким откровенным было Юлино несчастье то ли из-за сна, то ли из-за того, что вообще происходит у них в доме. – Ты кричала, я не могла тебя разбудить, на работу опоздала. Давай я позвоню, что ты плохо себя почувствовала и не придешь?

– Да, – прошептала Юля. – Пожалуйста. Я не смогу. Наверное, простудилась.

Ирина Ивановна кивнула и вышла из комнаты. «Конечно, простудилась, – почти сердито думала она. – Орет «Убейте меня». Они сошли с ума, влезая в беду, которая их не касается». Она позвонила Юлиному шефу, затем набрала номер Артема.

– Сынок, я не пустила Юлю на работу. Ей нездоровится. Думаю, тебе нужно приехать. Понимаю, у тебя много дел, но так можно жену вообще упустить.

– Ты о чем? – до смерти перепугался Артем. – Что случилось? Я еду, но ты вызови «Скорую»...

– Да при чем тут «Скорая», – и Ирина Ивановна разъединилась.

Когда Артем влетел в их комнату, Юля спала. Он присел тихонько на край кровати и стал рассматривать ее бледное, худенькое лицо. Ему казалось, она внешне почти не изменилась с восьмого класса. А сейчас выглядела просто ребенком. Слипшиеся мокрые ресницы, неровное прерывистое дыхание, какое бывает только после долгого горького плача. Ирина Ивановна приоткрыла дверь.

– Артем, – прошептала она, – когда Юля проснется, приходи на кухню за ее завтраком, он готов.

Артем кивнул, не поворачиваясь. Дверь закрылась, и он, не сдержавшись, погладил Юлю по голове, по плечу, прикоснулся губами к узкой открытой ладошке. Юля проснулась, распахнула глаза, которые стали совсем черными из-за расширившихся зрачков, и бросилась к нему в объятия.

– Мне приснилось... Мне приснилось все. Я была Ниной. Я просила их убить меня. Потому что... Потому что с тем, что случилось, жить невозможно. Я не хотела.

У Юли началась истерика, прибежала Ирина Ивановна с каплями, таблетками. Артем в отчаянии держал жену за руку. Свою девочку. Она не должна была пережить то, что пережила из-за него. Представить себе ее на месте Нины он не мог. Когда Юля успокоилась и сделала несколько глотков чая, она позвала его к себе.

– Я хочу рассказать, что мне приснилось.

– Не надо.

– Но мне надо. Я не могу с этим оставаться одна. Я хочу сказать: их нужно найти. Иначе нам не будет жизни. Они растерзали ее душу. Эта душа была сейчас во мне.

Когда Артем вышел из спальни и вошел в кухню, его качало.

– Выпей чаю, – сказала Ирина Ивановна. – Боюсь, вы не те люди, чтобы легко справиться с такой историей. Сначала она вызвалась тебе помогать, теперь видишь, что получилось... Я все слышала. И про душу. У тебя, наверное, найдется этому научное объяснение. Я не такая умная. Я в это верю.

Варвара лежала по центру круглой кровати на черных шелковых простынях и невозмутимо слушала мужа. Наконец она потянулась и лениво произнесла:

– Ты, по-моему, десять раз произнес слово «должна». Я должна заставить маму составить опись драгоценностей и картин, хранившихся у папы, мать должна все бросить и вспоминать... У нас вообще-то похороны, у нас столько всего... Завещания нет. Представляешь, сколько работы предстоит.

– Интересное кино. А я о чем-то другом говорю? Никто за вас эту работу не сделает. Ты меня просто не слушаешь, как и твоя мать. Время уходит. Не исключено, что у Виктории есть соучастники. И все сейчас уплывает, растаскивается, прячется. Соображаешь?

– Слова выбирай, ладно? А мне, например, сегодня сказали, что Викторию подставили. Что там были Дима Фролов и Ленька Васильев, они с отцом участки какие-то не поделили, у них много чего было делить...

Валерий сел рядом с женой и посмотрел на нее своим коронным взглядом, которым всегда пользовался во время речи на процессе. Проницательность, высшая мудрость и отстраненность от лишних обстоятельств были в этом взгляде. Так, по крайней мере, ему казалось.

– Может быть, и так, может, иначе. Сейчас мы говорим о наших интересах. Ни Фролов, ни Ленька Васильев драгоценности твоего отца воровать не станут. Свои некуда девать. Территориальные интересы, конфликты в бизнесе – совсем другая история. Нам нужно, чтобы твоего отца убила любовница, а не кто-то иной. И тогда все, что он ей надарил, окажется не подарками, а кражей. Нам надо доказать, что убийство было умышленным, давно задуманным, что все эти дарственные она получила обманным путем... Вадим Петрович уже, к счастью, этого не опровергнет.

– Ты слышишь себя? Ты чего несешь? К какому счастью?

– Ну, извини. Вырвалось. Я просто хочу тебе объяснить, что Вадима Петровича не вернешь, те сделки, которые его конкуренты осуществят после него, нас не касаются, а то, что твой отец отдал Виктории, отобрав у семьи, сейчас можно вернуть.

– Можно – верни. Ты у нас великий адвокат. Слушай, я вообще спать хочу. Давай завтра договорим.

Варвара погасила настольную лампу, завернулась в одеяло и почти мгновенно сладко засопела, успев подумать: «Ну, до чего же он нудный. Но, может, на самом деле у него получится...»

Валерий не спал до рассвета. Ложился рядом с женой, вставал, бродил по комнатам, что-то бормотал, как всегда, продумывая речь... Перед утром он провалился в короткий сон. Проснулся, будто от толчка, и уставился перед собой широко открытыми глазами. Он не вспомнил, он отчетливо видел лицо Виктории – белые волосы, чуть выступающие скулы, неприступный карий взгляд...

Он приехал в отдел по расследованию убийств через пятнадцать минут после начала рабочего дня. Маша выслушала спокойно его просьбу, пожала плечами:

– Пожалуйста. Я разрешу вам с ней поговорить. Как члену семьи погибшего, как адвокату... Идите в комнату свиданий. Корнееву приведут.

Виктория вошла, не поздоровалась с ним, даже глаз не подняла.

– Здравствуй, Вика. Ты не рада меня видеть? Понятно. Не рада. Я способен оценить весь драматизм твоего положения...

– Что тебе нужно? – прервала его Виктория. – Я ничего нового тебе не скажу. Я вообще ничего не скажу.

– Зато я тебе кое-что скажу, – тихо и торжественно произнес Козырев. – Виктория! Они все хотят повесить на тебя умышленное убийство. Чтобы отобрать то, что Ковров тебе подарил. Это любой срок, если постараться, учитывая вес в обществе моего тестя, – вплоть до пожизненного. Я смогу доказать, что ты убила Коврова в состоянии аффекта. Я смогу больше: добиться для тебя условного наказания... Они – теща и жена – знают только о том, что на тебя переписаны два поместья. Пока они будут с ними разбираться, полагаю, нам с тобой будет что вывести из их поля зрения. А там – и эти дома отобьем. Подарил так подарил. Мы докажем, что это был гражданский брак. Вика, ты поняла, что я пришел предложить тебе помощь и сотрудничество? Я все сделаю. И мы вместе уедем отсюда так далеко, что нас никто не достанет... Ты молчишь. Думаю, не веришь. Но я не все сказал. Я рассматриваю также вариант того, что тебя подставили. Результаты экспертизы я видел, твое признание тоже, но заставить женщину в определенном состоянии оставить где нужно отпечатки пальцев, шантажировать ее чем-то... Тебя могли шантажировать всем. Угрожать убийством... Ты согласна сотрудничать со мной? Уехать вместе?