— Ребят, дайте сигаретку! Совсем тут без курева загибаемся.

Террористы переглянулись, и Весел, хохотнув, крикнул:

— Иди, дядя, бери на всех пачку «Мальборо». Настоящие, штатовские.

— Вот это спасибо! Вот удружили… — суетливо подбежал к стражникам Экономист и, судорожно вытащив из протянутой пачки сигарету, тут же прикурил ее.

Когда он вернулся на место с трофеем, к нему со всех сторон потянулись руки. И вдруг раздался тоненький учительский голосок одной из неприметных в толпе дамочек средних лет:

— Осторожно, господа! Не наделайте пожара! Мы же находимся в деревянном особняке девятнадцатого века! Курить в деревянных помещениях чрезвычайно опасно для жизни.

После небольшой паузы в разгромленном зале, в центре которого не просохли еще пятна Асенькиной крови, раздался такой оглушительный, дружный, здоровый хохот людей, ждущих решения своей участи под дулами автоматов, что бандиты вскочили, не зная, как реагировать на происходящее. Пучкова хохотала, открыв рот и схватившись за живот. Солнцева закрылась руками и трясла головой. Адвокат, закусив большой палец, дергал плечами. По его морщинистым смуглым щекам катились горошины слез. Певица с дочерью, уткнувшись в плечи друг друга, постанывали. Архиерей налился краснотой и старался сдерживаться. Он не раскрывал рта, поэтому казалось, что его щеки разорвет от внутреннего распирания и дрожи. Лишь Глава фракции вскочил и с пафосом выкрикивал, тыкая в виновницу торжества пальцем:

— Молодец! Орден за мужество! Героиня России! Молодец!

Охранники двинулись, покрепче взявшись за автоматы, к сцене.

— Нормально, ребята, нормально! — крикнул им Режиссер, трясясь от смеха и вытирая слезы с глаз. — Я вам как дипломированный психолог говорю: нормальная реакция в стрессовой ситуации. Перед атакой наши деды в сорок втором тоже анекдоты травили до колик. Нормально… о-ох, анекдот, «в деревянных помещениях»… не могу… — И Режиссер — по первому образованию психолог — повалился на колени жены, которая тоже тряслась от хохота и наклонилась, чтобы поцеловать своего, слава Богу, живого мужа.

Эд вернулся с парой планшетов под мышкой. Он испуганным взглядом обвел возбужденную толпу заложников, которые выглядели враз помешавшимися, и уставился с невысказанным вопросом на своего товарища.

— Какой-то русский анекдот про пожар рассказала женщина. Всем смешно, — извиняющимся тоном ответил Стив. — Может, перекусишь? — подобострастно спросил он, сглатывая непрожеванный кусок пирога.

Эд отмахнулся и сел на пол, включая один из компьютеров. К нему подошли Весел и Петруччо.

— Заткните людей, — процедил он, глядя в их пьяные разморенные физиономии.

— Народ, молчать! — крикнул Весел заложникам. — Сейчас кино про террористов смотреть будем. На широком экране, а не в каком-нибудь малолитражном смартфоне.

Петруччо заржал, Килька даже не посмотрел в сторону товарищей, а заложники, вытянув головы в сторону своих стражей, притихли. Всем хотелось знать, что происходит там, на воле, и, быть может, получить информацию, что делают власти для их освобождения.

— Я уверена, что Илюшу втянули в эту ужасную… ужасную трагедию обманом… — донесся до Кильки знакомый женский голос из компьютера.

— Работает! — победоносно крикнул Весел, усаживаясь на пол напротив компьютера.

— Полина Степановна, а что вы можете рассказать о других подельниках Миусова? Про Изотова, Рыкова и Свешникова. Теперь эти фамилии вряд ли забудут в России.

Килька вздрогнул и быстро подошел к Волкам и «чужакам».

— Я ничего не знаю про этих людей. Я и про Илюшу мало что знаю, он ведь мой знакомый. Просто знакомый парень.

— Тетя Поля… — растерянно сказал Илья, садясь на корточки перед экраном.

— Твоя тетка информацию сливает? — хмыкнул Петруччо.

— Да какая она мне тетка! — огрызнулся Третий.

— У нас есть срочные новости, — бодро сказал корреспондент Хваткий, которому в студию принесли листы с сообщениями. Он уставился в бумажки и начал отрывисто зачитывать: — Родители Аркадия Свешникова только что прибыли в контртеррористический центр на Любимку для допроса. Мать Петра Изотова по-прежнему находится в реанимации, а вот… да, трагическая новость о бабушке Вячеслава Рыкова! — возвысил голос ведущий. — Бабушка этого террориста только что скончалась в одной из городских больниц от инсульта, не приходя в сознание. Напомню, что семидесятипятилетняя Ирина Ивановна Рыкова, узнав от спецслужб о происшедшем, потеряла сознание, не успев дать показаний. Если нас сейчас слышит ее внук, молодой парень, взявший в руки оружие, насмотревшись фильмов и игр про войнушку и бандитов, пусть знает, что первыми жертвами убийц всегда становятся их родные. Их они приносят в жертву своим идеям, подлости или глупости. Впрочем, об истинных мотивах происходящего уже доподлинно известно. Деньги, корысть! Напомню, главарь банды, захватившей заложников на поэтическом вечере на улице Замазина, Павел Грунов потребовал от нашей страны один миллиард долларов. Бывший десантник, основатель школы карате, охранник миллиардерши Марты Гладкой стал вором и убийцей, втянув…

Грохот выстрела и разлетевшегося на куски планшета прервал вдохновенную речь корреспондента: Весел с меловым лицом, на котором застыли огромные изумленные глаза, наливающиеся слезами, дал короткую очередь по компьютеру.

Потом он какой-то скачущей, раненой походкой подбежал к окну и, ударив прикладом по треснувшему стеклу, осыпавшемуся мелким крошевом, достал из кобуры «Макарова» и начал целиться с локтя. Теплый свет фонарей делал двор уютным и аккуратным. Бюст поэта подсвечивался снизу, отчего закинутая голова Осипа Эмильевича казалась еще более горделивой и отрешенной от всего, что находится внизу, на земле.

— За вашу поэзию, паскуды! — крикнул Первый и выстрелил. Пуля со звоном отскочила от бронзы, выбив оспину во лбу Мандельштама.

— За ваших долбаных кумиров! За мою… мою… — руки Весела задрожали, лицо скривилось, и он сделал еще два выстрела в голову поэта. Но тут раздался оглушительный вопль Ирмы Андреевны, бросившейся к мальчишке-террористу:

— Не сме-еть! Прочь ручонки от поэта, прочь от мученика!

Актриса замерла, когда Весел повернул к ней залитое слезами, дергающееся лицо и медленно нацелил пистолет на Солнцеву. Вдруг от резкого толчка в спину он подался вверх и тут же рухнул ничком. Снайпер «Альфы», контролирующий окна актового зала, получил добро на ликвидацию объекта, несущего видимую угрозу жизни заложников. Он на секунду опередил Эда, вскинувшего автомат.

Всех находящихся в зале будто сковало параличом. Но тут Килька, бросившись к «чужакам», моментально взявшим его на мушку, бросил им под ноги автомат. Грохот от падения «Калашникова», усиленный акустикой гулкого зала, был подобен звуку рухнувшего железного исполина.

— На! Передайте папаше!

Вытащив из кобуры пистолет, Третий также швырнул его на пол, после чего повернулся к Петруччо, в оцепенении стоявшему рядом. Глаза Кильки были полны такой решимости и отчаяния, что Второй невольно попятился от него: