– Леший, хватайся! – услышал он, отчаянно барахтаясь в водоворотах, созданных телами двух подземных обитателей. Это Даль и Крыця вернулись за ним с ржавым арматурным прутом. Длины прута – где только раздобыли? – вполне хватило, чтобы протянуть его Зилу с трубы, и Зил не преминул схватиться за ребристый конец прута. Рывок – и леший взлетел на трубу, оказавшись рядом с друзьями.

Он успел вовремя, потому что тут уж полетели в стороны и закачались на волнах оторванные щупальца и откушенные когтистые пальцы, брызнула кровь, креветки, залегшие было на дно, принялись выскакивать из воды, разноцветно мелькая в свете ламп и хватая на лету капельки крови и кусочки плоти. Кваканье и клекот стали оглушительными.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь внимания занятых взаимным уничтожением хищников, троица под защитой вооруженного арматурой Даля сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее двинула по трубе.

Надо же, жив! Жив-жив-жив! Сердце радостно колотилось в груди лешего, улыбка сама собой растягивала губы, и хотелось обнять всех-всех-всех. После гибели бати Лиха и после того, как ублюдок Родд сообщил, что Даринки больше нет, Зил и представить себе не мог, что у него когда-нибудь возникнет столь сильное чувство радости. Он ощущал небывалый подъем сил. Ему хотелось прыгать, будто он снова стал маленьким. Да он мог горы свернуть!..

Они добрались до поворота, когда позади них клекот, громкое раскатистое кваканье и бодрый плеск, сопровождающие схватку монстров, разом стихли, и после непродолжительной паузы раздалось не менее громкое чавканье. Но утолит ли одна хвостатая туша голод чудовища с щупальцами?.. Вряд ли. Так что очнись, леший. Еще ничего не кончено. Зил почувствовал, как между лопаток ему уперся взгляд ярко-оранжевых глазенок, и обернулся. Чудовище перетирало зубными пластинами последний кусочек. Дожевав, откуда-то из своих недр оно неприлично шумно исторгло непереваренные остатки белесого монстра – клыки, кости и чуть ли не весь позвоночник сразу. Все это взвилось в тяжелый воздух туннеля и упало в воду на радость тысячам креветок, с упоением принявшимся обгладывать остатки чужого пиршества. Пронзительный клекот отразился от сводов подземелья, заиграли на стенах тени от поднятых над волнами длинных щупалец – чудовище обратило пристальное внимание на стремительно удаляющих от него чистяков, и, судя по опыту съеденного монстра, ничего хорошего для троицы эти телодвижения и горловое пение не предвещали.

Достигнув суши, все трое дружно спрыгнули с трубы и побежали.

Крыця обернулась – и ее затрясло от страха.

И было из-за чего.

Леший тоже сбился с шага и едва не упал, зацепившись за рельс, когда оглянулся и увидел, что чудовище уже выползло из воды и явно отлично себя чувствовало вне родной стихии. Как бы быстро они ни бежали, чудовище двигалось вдвое быстрее. Оно точно катилось по туннелю, цепляясь щупальцами за стены, за вездесущую трубу, а то и за потолок, если надо было обогнуть какое-то препятствие вроде вагонетки. При каждом обороте тела сверкали его оранжевые глаза, и Зилу казалось, что эти глаза пялятся исключительно на него.

Увы, не только ему так казалось.

– Да чего ж ты смотришь на меня?! – Альбинос остановился и, развернувшись лицом к клубку щупалец и когтей, швырнул в него трехмерный арматурный прут из стали с такой силой, будто это было легкое копье из высушенного побега бамбука.

Завибрировав в воздухе, прут воткнулся четко в середину клубка и застрял в нем.

Однако если чудовище и почувствовало боль или хоть какое-то неудобство, виду оно не подало, двигаться медленнее не стало, и теперь, когда оно совершало очередной быстрый перекат, к чмоканью присосок, добавлялся еще и методичный звон от ударов по тюбингам арматуры, торчащей из сплетения щупалец.

– Расходимся? – предложил Даль. – По отдельности больше шансов уцелеть. Пока оно будет жрать одного, у остальных будет немного времени…

Вытянув далеко вперед и вверх щупальца, закрепившись ими за потолок, чудовище швырнуло свое тело вдоль туннеля, сразу вдвое сократив расстояние между собой и такими аппетитными чистяками. Оно будто бы намекало, что спастись бегством не стоит и надеяться. Левая рука лешего нестерпимо зачесалась, а правую будто бы окропили кипятком.

И все же надо было что-то делать. До хруста сжав кулаки – пусть помогут знания и навыки, полученные от Фелиса и генерала Бареса, – Зил шагнул навстречу клубку из щупалец и присосок, пронзенному спицей-прутом и злобно сверкающему оранжевыми глазенками.

– Бегите, – просто сказал леший. – Я его задержу. Не знаю как, но задержу.

Момент был героический, красивый и – без шуток! – достойный того, чтоб его воспевали в веках.

Но все испортила Крыця.

Она заверещала так, будто с нее живьем вдруг начали снимать кожу, попутно засовывая ей под ногти раскаленные добела стальные иглы. Причем рот карлица открыла, стоя на полу туннеля, а оглушающие звуки из нее вырвались, когда она вновь вскарабкалась на плечи альбиносу. Ее вопль едва не сбил Зила с ног – он споткнулся на ровном месте, остановился и, опустив руки, покачнулся. Альбинос же втянул бесцветную голову в плечи, едва не сбросив с себя визжащую подругу. Даже чудовище замерло и пару раз моргнуло, прикрыв оранжевые радужки мигательными перепонками. Между ним и троицей было уже всего-то пара десятков мер, при желании оно могло бы уже схватить чистяков, но почему-то – из-за Крыци? – не спешило завершить охоту, будто чего-то не на шутку испугалось.

– М-мы… м-мы… – наконец попыталась объясниться Крыця. – М-мы… м-мы…

Лешего вывело из себя мычание карлицы, но он не подал виду – спросил вежливо, как и подобает настоящему мужчине разговаривать с прекрасной дамой:

– Чего орешь, дура?!

Крыця зажмурила глаза и, указав пальцем, резко выдохнула:

– М-мышара!

И точно, всего-то в паре мер от Зила на бетонному полу сидел облезлый худющий мышара размером с небольшого кота. Из-за бурых пятен в проплешинах на коже мышара был даже не серым, как все его сородичи, живущие стаями и промышляющие падалью и отбросами. Нормальные мышары, цокая суставчатыми, как у жучар, лапами, разбегались даже при чихе годовалого ребенка, а уж при виде мужчины… Не говоря уже о том, что лешему не приходилось еще видеть мышар, которые бесстрашно разгуливали бы по охотничьим угодьям крупных хищников, и уж тем более – там, где обитают чудовища с щупальцами. Так что этот зверек, состоящий из обтянутых пятнами костей и хитиновых пластин, похоже, к нормальным не относился – он никого не боялся и авторитетов не признавал!

Задумчиво уставившись на лешего, мышара шумно, с оттягом, почесал за порванным левым ухом. После чего, пискнув, он большими прыжками помчался к остолбеневшему чудовищу. Подбежав к нему, мышара задрал правую заднюю лапу в мелких щетинках и, скорчив довольную мордочку, помочился на щупальце – вонючая струя ударила в присоски и забрызгала когти.

Это привело чудовище в ярость. Оглушительный клекот заставил содрогнуться стены – кое-где зазмеились тончайшие, едва различимые трещины, – со свода посыпалось и, оборвав проржавевшее крепление, провис черный, изъеденный грибами кабель.