– Отвечайте на вопрос!

– Некорректно? Да! Вы вели себя не только некорректно, но и бестактно, указывая на мои ошибки в присутствии коллег и пациентов! Вы придирались к моим словам, прекрасно понимая, что я не смогу вам возразить. Вы и ваш брат выставили меня на посмешище, дав повод остальным обсуждать мою личную жизнь! Такой ответ вы хотели услышать, доктор Ригард?!

– Понизьте тон, пожалуйста.

– Простите, – ответила я и отвернулась.

Никогда, ни при каких обстоятельствах я не позволяла себе разговаривать подобным образом с коллегами, не говоря уже о руководстве. Но вот в тот момент я, почему-то, не смогла сдержаться. Вернее, я вновь не смогла сдержаться. Гнев переполнял меня, когда я вспоминала утренние события и единственное, чего мне хотелось – так это разорвать Одьена в клочья в его собственном кабинете.

– Это – маленький город и вы, приехав работать сюда, должны были понимать, что ваша личная жизнь будет обсуждаться на каждом углу! И заводя интрижку с руководителем нейрохирургии, вы должны были быть готовы к тому, что о вас будут судачить!

Такого я стерпеть никак не могла. Поднявшись со стула, я нависла над Одьеном, как туча, грозя излить все свое негодование и гнев ливневым дождем.

– Кто дал вам право унижать меня?! – прошипела я. – Кто дал вам право судить меня? Вы – последний человек, перед которым я буду отчитываться, где и с кем провожу время! И это, черт побери, вас совершенно не касается!!!

– Он бросит тебя через несколько недель, и ты придешь ко мне, просить перевести тебя из этой больницы в другую! – подпрыгнул со своего места Одьен.

– Если я и приду просить кого-то о переводе, то это будете не вы!!!

Дверь. Входная дверь. Я спокойно прошла к ней и вышла в коридор.

Несколько минут проведя в туалете, я все-таки смогла взять себя в руки и направилась в ординаторскую.

– О, Алексис! – воскликнул Петкинс. – Тебя искала твоя пациентка. Эта, избитая…

– Софи.

– Она выписаться хочет.

– Только с разрешения руководителя.

– Ты это не нам говори, а ей, – кивнул в ответ Ельзи.

– Да, конечно… – пробурчала я и сразу же направилась в палату.

Одетая и собранная Софи сидела на кровати.

– Может быть, задержитесь на пару дней? – спросила я, но она, естественно, отказалась.

– Мы уезжаем. Сегодня же.

– Мне нужно время, чтобы подготовить документы.

– Я буду ждать вас здесь, доктор Ней.

Я оформила документы за пятнадцать минут, но вот заставить себя пойти к Одьену в кабинет за разрешением на преждевременную выписку все еще не могла.

Попив кофе, я собралась с мыслями и поднялась из-за стола. Именно в этот момент Одьен сам вошел в ординаторскую. «На ловца и зверь бежит», – подумала я и сразу же подошла к нему.

– Софи Крейн хочет выписаться сегодня.

Он посмотрел на меня, затем на протянутый мною голопорт, и вновь на меня.

– Рано еще.

– Мы не имеем права удерживать ее насильно. В любом случае, необходимо ваше разрешение.

Одьен выдернул тубус порта из моих рук и начал листать электронные страницы.

– Нет заключительного осмотра гинеколога.

– Доктор Оусен осматривала ее утром.

– Я не вижу ее подтверждения в эпикризе.

А вот это называется «твою мать!».

– Я поняла, – ответила я и, перехватив тубус, вылетела из ординаторской.

А знаете, что самое интересное? Кейдж Оусен в отделении гинекологии не оказалось. Она ушла домой пораньше. Вот так, просто, взяла и ушла домой на четыре часа раньше окончания рабочего дня! Но, естественно, меня это не остановило. Подтверждение руководителя отделения гинекологии вполне могло решить мою проблему. Его я получила в течение пяти минут, четыре из которых доктор Галахер просто изучала медицинскую карту Софи и меня, вместе с ней.

Когда дело было сделано, я спустилась к нам на этаж и тут же засеменила к кабинету Ригарда. Естественно, его там не оказалось. Я метнулась в ординаторскую – там его тоже не было. Ушел, как мне пояснили коллеги. Минут пять назад. Дальше был сестринский пост, где передо мной развели руками. Приемник. Оперблок. Реанимация. Снова наш этаж. Я бегала по больнице с высунутым языком в течение часа, пока, наконец, не поняла, где именно он может быть.

Пятый этаж. Нейрохирургия. Я постучала в кабинет Айени и, получив разрешение, вошла в него. И… …вы не поверите! В кабинете сидели три персоны: сам господин Айени Ригард, господин Одьен Ригард и госпожа Кейдж Оусен, которая, как оказалось, домой все-таки не ушла.

Я оскалилась и кивнула всем троим.

– А, Алексис! – воскликнул Айени и тут же подошел ко мне. – Кофе будешь?!

– Нет, спасибо, – я повернулась к Одьену и протянула голопорт.

– Вы получили разрешение? – спросил он, приподняв бровь.

– Да. Руководителя отделения гинекологии.

Кейдж хмыкнула и отвернулась.

– Я посмотрю документы у себя в кабинете, – ответил Одьен и улыбнулся.

– Хорошо, я подожду вас в отделении, – ответила я и вылетела из кабинета Айени.

Нет, я не собиралась поступать так, как поступила. Но, прождав Одьена еще в течение получаса, поняла, что, играя по правилам, проиграю этот бой. Он собирался меня довести до белого каления? Что ж, он это сделал!

Я вернулась к кабинету Айени и вновь постучала.

– Войдите!

– Простите, что прерываю вас, – тихо произнесла я и вошла внутрь.

Ничего не изменилось. Все трое продолжали восседать там, будто работы другой у них не было.

– Доктор Ригард, – обратилась я к Одьену, – вас вызывает служба охраны.

– С чего вдруг? – не понял он.

– К сожалению, Софи Крейн покинула отделение самовольно. Ее отказ от дальнейшего лечения у нас есть, но служба охраны интересуется вашим заключением. Если вы решите, что ей необходимо дальнейшее лечение, они попытаются ее разыскать, – в этот момент я улыбнулась.

Видели бы вы его лицо! Кейдж прикрыла рот рукой и отвернулась. Смешок Айени я услышала из-за спины.

– Давайте документы! – прошипел Одьен.

– Они на посту охраны. Требуется ваше личное присутствие, доктор Ригард, – наигранно вздохнула я и, развернувшись, направилась к двери. – Еще раз, простите за беспокойство.

Я понимала, что вся эта история еще вылезет мне боком, но сейчас… Сейчас я чувствовала себя настолько удовлетворенной, что готова была заплатить любую цену за победу в этом поединке!

Я проснулась в шестом часу утра с зареванным лицом и призрачными воспоминаниями о тех, кого уже никогда не будет рядом. За окном шел дождь. Мерно постукивая в окна моего дома, он словно нашептывал, что ничего хорошего сегодня меня не ждет.