Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Порно, доктор Петкинс? В семь двадцать утра?
– Друг из приемника принес. Тут две барышни и…
– Подробности оставьте при себе, – скривилась я и направилась к кофеварке.
Петкинс выключил звук и с восклицаниями «ну, люди, дают!», продолжил просмотр.
Мужчины, что тут скажешь. Это еще ничего. Вот, когда они начинают обсуждать подробности своей интимной жизни, тогда действительно становится тошно. И красочно все распишут, и оценку по шкале присвоят. Ах, да! Совсем забыла про пошлые анекдоты, которые они травят. Хорошо, когда все в меру. Но, если слышишь их изо дня в день, устаешь.
– Не любишь порно? – спросил доктор Петкинс. – Это же смешно, особенно текст, который для них пишут.
– Согласна, звуковую дорожку можно включать отдельно и долго смеяться над всем происходящим.
– Ясно все с тобой! – махнул рукой Петкинс. – Моя тоже порно не любит. А вот Анжелине нравится.
Я промолчала. Анжелина, очевидно, предпочитает то, на что жена не соглашается.
– Ах, да, совсем забыл спросить про твое самочувствие!
– Все хорошо, как видите.
– Вот и отлично. А то мы все тут перепугались. Одьену, кстати, тоже плохо было.
– Плохо?
– Да, он ушел через час после тебя. Сказал, что съел что-то не то.
Странно… Никто и словом не обмолвился об этом…
– Я встретила его в раздевалке утром. Мне показалось, что он выглядит вполне здоровым.
– Он быстро приходит в себя, совсем, как ты. Да и не припомню, когда он в последний раз болел.
– Как дежурство прошло? – сменила тему разговора я.
– В твоей палате одна поступившая. На переходе машина сбила. Там несколько ребер и «открытый голени». Ей травматолог из приемного конструкцию внешней фиксации поставил и рану ушил. Дальше ты уж сама.
– Пойду, взгляну на нее.
– Да, и к обходу подготовься. Наверняка Оди сегодня тебя почистит.
– Почему вы так решили?
Петкинс повернулся ко мне лицом и, прищурив один глаз, выдал:
– Мы тебя предупреждали, но ты, плохая девочка, не послушалась. Теперь будешь пожинать плоды…
– Вы о чем?
Петкинс тяжело вздохнул, но все же ответил:
– О твоем романе с Айени знает вся больница.
– Ах, это… Ничего, потрещат и забудут.
– Ой-ей-ей, девочка. С огнем играешь!
– Да ни с кем я не играю. Айени помог мне в магазине – вот и все.
– Про машину тоже все знают…
– Удивили. Покататься, что ли, нельзя?
– Айени никого к своей машине на пушечный выстрел не подпускает, а тебе руль доверил.
Вот засранец!!!
– Значит, я – первая. Это все? Все слухи?
Доктор Петкинс замялся, и я поняла, что за воскресный день новость обошла город по кругу и была приправлена маленькими подробностями.
– Ну, говорите уже! – не выдержала я.
– Моей жене сказали, что из-за встречи с тобой Айени не явился на праздник, посвященный дню рождения его матери. Понимаешь, чем дело пахнет?
– Дерьмом оно пахнет, – вздохнула я.
– Так что, не стой! Иди, готовься к обходу.
– Иду, – промычала я и поплелась к сестринскому посту.
Когда я вернулась, вся команда, кроме Одьена, была в сборе.
– Ну что, Ней, готова к обходу? – спросил Ельзи и тут же рассмеялся.
Коллеги его поддержали. Я не обижалась, ведь смех этот не был злым, а скорее, ободряющим. «Держись, мол, девка, раз попала».
– Все здесь?
Я обернулась и увидела Одьена, заглянувшего в ординаторскую. Общее веселье резко оборвалось.
– Пойдемте.
Я вышла в коридор следом за доктором Наварро и увидела Кейдж, сопровождавшую Одьена.
– Что она здесь делает? – зашипела на ухо Петкинсу.
– Не знаю, может из-за твоей избитой пришла?
– С моей избитой все в порядке.
– Значит, к Одьену. Велика разница, – ответил Петкинс и покачал головой.
Мы остановились возле сестринского поста.
– Доктор Оусен сегодня сопроводит нас на обходе, – прокомментировал Одьен.
«Держите меня сорок человек». В состояние ярости я пришла за несколько минут. Кейдж кивнула мне и сдержанно улыбнулась.
– Ней, начинайте! – огласил Одьен, как только мы вошли в первую палату.
Мистер Гростер. Поступил в четверг.
– Дату, конкретно! – отчеканил Одьен.
– Восьмого сентября, – исправила свою оплошность я и продолжила: – Падение с высоты трех метров. Получил закрытую черепно-мозговую травму легкой степени тяжести. Сотрясение головного мозга. Переломы четвертого, пятого, шестого ребер справа. Закрытый двухлодыжечный перелом справа с подвывихом стопы кнаружи.
– Диагноз! – вновь отчеканил Одьен.
– Я уже озвучила диагноз.
– Нужно говорить «диагноз» и перечислять все по порядку, как подобает, а не как вам в голову взбредет.
– Извините, доктор Ригард. Я могу продолжить или повторить диагноз как подобает?
– Повторите!
– Диагноз: Сочетанная травма: закрытая черепно-мозговая травма легкой степени тяжести. Сотрясение головного мозга. Закрытая травма грудной клетки: переломы четвертого, пятого, шестого ребер справа. Закрытый перелом внутренней и наружной лодыжек костей правой голени со смещением отломков и подвывихом стопы кнаружи. Девятого сентября две тысячи двести второго года, – на этой фразе я специально сделала акцент, – выполнен внутрикостный остеосинтез с использованием имплантации активного регенерата тканей. Послеоперационный период протекает без особенностей.
– Что получает? – спросил Одьен.
Я обреченно вздохнула и перечислила препараты.
– Иммуномодулятор! Почему его нет?!
– Применение иммуномодуляторов считается малообоснованным у пациентов с хорошей переносимостью костных регенератов в анамнезе.
«На, подавись», – было написано на моем лице. Кейдж, которая все это время стояла рядом с Одьеном, продолжала ухмыляться. Мои коллеги, казалось, тоже забавлялись спектаклем. В общем, весело было всем, кроме меня и Ригарда. Дальше все продолжилось в том же духе. Когда мы добрались до Софи, я уже еле сдерживалась. Кейдж быстро доложила обстановку со стороны сохраненной беременности и, извинившись, удалилась. Ура, наконец-то! Одьен продолжал издевательства и в момент, когда поток моих пациентов иссяк, переключился на Ельзи. Коллеге досталось по всем направлениям. Его сменили Наварро, Петкинс и Патриксон. Получили все.