Куприянов открыл кабину, и прямо на него вывалился белобрысый майор. Степан невольно отскочил в сторону и склонился над убитым. На его затылке виднелось небольшое отверстие, вокруг которого запеклась кровь. Водитель тоже был мертв, откинувшись, он широко открыл рот, из уголка которого на острый подбородок тонкой струйкой стекала кровь. В лагере снова сильно полыхнуло, бросив огненный блик на стекла кабины. Куприянов невольно обернулся — это загорелась вторая вышка. Со стороны сопки, куда устремилась большая часть заключенных, тяжело простучала длинная автоматная очередь, а ей в ответ затрещали разрозненные винтовочные выстрелы. Сейчас охране было не до грузовика.

Степан распахнул дверцу кузова и увидел три трупа. Один боец лежал вдоль борта, отбросив винтовку в сторону, второй сидел в углу, упершись спиной в стенку, третий мертвяк, по всей видимости заключенный, лежал на контейнере, свесив руки. Создавалось впечатление, что покойник не желал расставаться со своей добычей даже после смерти.

Скорее всего все они погибли от разрыва мины, которая была вмонтирована рядом с контейнером.

Куприянов влез в кузов. Стащив заключенного зэка с контейнера, он едва не застонал от досады — пломбы и замки были сбиты, а это означало, что его ожидает расстрел. «Смерш» — организация серьезная, она всегда сдерживает обещания. Следовательно, у него в запасе не так уж много времени — всего-то лишь до рассвета! Максимум до полудня… Уже завтра утром сюда пригонят целый полк НКВД, а эти ребята умеют работать, не обременяя себя внутренними терзаниями, — за уход от хозяина светила вышка, и было бы глуповато полагать, что кому-нибудь из заключенных сохранят жизнь. Не уцелеть и Степану, никто не станет разбираться, как все было на самом деле, шлепнут как пить дать. Потом, может, и разберутся, только ему от этого легче не станет.

Выстрелы со стороны сопки, находящейся по соседству с лагерем, напоминали треск лесных орехов. Судя по интенсивности стрельбы, там шел настоящий бой.

Степан не без интереса посмотрел на лицо зэка. С виду крепкий, не такой уж и молодой, около сорока лет… Неожиданно тот застонал. Куприянов стиснул покрепче рукоять пистолета, но, поразмыслив, еще раз глянул зэку в лицо и стрелять не стал. Сам сдохнет!

Интересно, что же все это время он охранял? Не без волнения Куприянов приподнял тяжелую крышку. Контейнер до самого верха был набит какими-то запечатанными мешочками с бирками. В первый момент Куприянов испытал самое настоящее разочарование. Стоило ли городить огород и соблюдать строжайшую секретность из-за нескольких десятков холщовых мешочков самого неказистого вида?

Куприянов в сердцах оторвал бирку, развязал мешочек и ссыпал его содержимое в ладонь. На ладони засверкали камушки, собрав в себя скудный свет звезд. С минуту Куприянов оторопело любовался их сиянием, забыв про все, что творилось вокруг. В этот момент его чувства притупились настолько, что если бы рядом взорвалась граната, то он вряд ли услышал бы ее разрыв. Как бы опасаясь спугнуть видение, он тронул несколько камушков, которые, будто бы ожив, заполыхали радужными огоньками.

На его ладони лежали алмазы чистейшей пробы!

Теперь легко объясняется строжайшая конспирация, которая соблюдалась при выполнении задания. Сколько же алмазов может быть в этом контейнере? Несколько тысяч, а может быть, десятки тысяч?

Куприянов взял один — величиной с крупный орех-фундук — и завороженно рассматривал его несколько минут, любуясь радужным светом, полыхавшим у него внутри. Какова же цена такого камушка? Ясно, что стоит он немало! Наверняка на него можно построить целый танк, а то и не один. Куприянов ссыпал в ладонь оставшиеся камушки. Только в одном мешочке было несколько десятков камней, причем дюжина величиной с крупный орех. А вот другие поменьше — с горошину. Но и они тоже впечатляли.

Куприянов подумал о том, что никогда не испытывал столь сильных ощущений. Нахлынувшее чувство было непонятным и было похоже на нечто вроде душевного подъема. Неожиданно для себя Степан решил, что он ни за что не расстанется с этими сокровищами.

Куприянов осторожно, стараясь не уронить драгоценную ношу, ссыпал камушки обратно в мешочек. Два самых крупных алмаза сунул к себе в карман, после чего аккуратно завязал горловину мешочка. Уже положив его обратно в контейнер, Степан вдруг подумал, а что, если этот мешочек всего лишь единственный, наполненный брильянтами, а остальные набиты обычной речной галькой?!

Взяв другой мешочек, побольше, с большой сургучной печатью, он уверенным движением развязал горловину и выудил несколько камушков. Степан вновь заволновался, как в первый раз. Алмазы… Крупные, в половину ногтя каждый. Точнее сказать, они напоминали прозрачную гальку, какая попадается в речном песке. Правда, с той лишь разницей, что ни один из речных камушков не имел такого яркого блеска и тем более не способен был аккумулировать рассеянный свет.

Ссыпав алмазы обратно, Куприянов туго завязал горловину мешочка. Надо было действовать. К нему вновь вернулась действительность во всех ее суровых реалиях.

Следовало уходить, вот-вот сюда придут охранники лагеря. Ясно одно — обратной дороги для него более не существует. А чтобы не так печально было уходить в неизвестность, контейнер следовало забрать с собой.

Стрельба со стороны лагеря почти прекратилась, раздавались лишь отдельные винтовочные выстрелы. Трудно было сказать, что там происходит — то ли это дубари добивали раненых, то ли отстреливали выбежавших за территорию зэков.

Неожиданно со стороны леса длинными очередями застучал «дегтярев». Следовательно, на помощь охране, преследующей беглых, подошли основные силы. На какое-то время пулемет умолк. «Меняют горячий ствол», — справедливо решил Куприянов. Затем пулемет застрочил вновь, злыми длинными очередями.

Поднатужившись, Куприянов потащил контейнер. С сердитым шорохом он скользнул по деревянному настилу кузова. Спрыгнув вниз, Степан подтащил ящик к себе и, крепко ухватив, вскинул его на спину. От тяжести крепкого мужика слегка качнуло, но все же вес был подъемен. Оставалось выбрать местечко поукромнее, чтобы припрятать драгоценный груз до лучших времен. Стараясь не уронить контейнер, Степан свернул с грунтовой дороги и углубился в лес. Место было сырое, топкое. Идти было тяжело. Под ногами неприятно и как-то по-особенному злорадно чавкала болотная жижа. Пройдя с полкилометра, Куприянов остановился на краю небольшого болотца, поверхность которого густо поросла ряской, а со дна строптиво и колюче пробивались какие-то ветвистые кустарники.

Он осторожно снял груз с плеч и, стараясь ненароком не вывалить его содержимое, положил контейнер на землю. Лучшего места и не придумаешь. Вряд ли кто догадается искать алмазы именно в болоте. А потом, и место очень приметное: с правой стороны небольшой обрывчик, а вот с левой — огромная гранитная глыба, потемневшая от времени и сырости. В пяти шагах гнутая сосенка, вокруг которой торчат стволы берез.

Подтащив ящик к болотцу, Куприянов стал присматривать подходящее место. Такое выискалось — небольшой заливчик у валуна, торчащего из воды. Отыскать контейнер здесь не сумеют даже собаки. Поднатужившись, Куприянов бережно уложил ящик на дно и для верности положил на него крупный камень.