Уцепившись за борт машины, Фартовый легко запрыгнул в кузов, крепко стукнувшись обо что-то коленом. Подняв голову, он увидел красноармейца с перекошенным от страха и злобы лицом, направлявшего на него пистолет. Коротким ударом стопы в голень Жора сбил солдата с ног и, навалившись на него всем телом, вогнал заточку ему в горло, еще в падении почувствовав, как острое жало уперлось в позвонки. Запоздало шарахнула пуля и, ударившись в металлическую стойку, полетела в сторону лагеря.

Фартовый поднялся. Контейнер лежал в углу. Вдоль борта, вытянувшись во всю длину, покоился второй красноармеец, голова его была рассечена, а из раны вытекала кровь. Когда же это его шибануло? Наверное, в тот момент, когда машина скатилась на обочину, — разбил голову, ударившись о борт.

Машину трясло и подкидывало на ухабах. Грузовик стремился уехать как можно дальше от опасного места. Со стороны лагеря раздавались частые автоматные очереди. Громко ахнул взрыв. И вновь трескуче и часто забарабанили винтовки. Присев, Фартовый сорвал с контейнера пломбы.

— Рано ты меня, урка, со счетов списал, — услышал Фартовый сдавленный голос.

Подняв голову, он увидел, как красноармеец с рассеченной головой, приподнявшись на локте, целится ему в грудь из карабина.

Куприянов часто полагался на свое интуитивное восприятие. Оно было частью его существа, некое качество, унаследованное людьми с древнейших времен, от первобытных предков. Самое важное дело часто решают внутренние запасы сил и энергии, которые находятся в дремлющем состоянии, но способны активизироваться в тот самый момент, когда грядет нешуточная опасность. Тогда можно просчитать любого человека и знать, чего от него следует ожидать в следующее мгновение: откровенного разговора или выстрела в спину.

Интуитивное восприятие не однажды выручало Степана в его оперативной работе, и он совершенно точно мог сказать, в какой именно момент собеседник пытается «накормить» его ложью.

Нехитрым, но очень действенным приемам, способным обострять звериное чутье, его научили в школе НКГБ, где все дисциплины преподавали весьма незаурядные личности. И вот уже который день у Куприянова возникало ощущение, что он идет по раскаленным углям. Трудно было сказать, откуда именно исходила опасность, но в том, что назревало нечто серьезное, Куприянов не сомневался.

Машина за контейнером подъехала точно в назначенный срок, не сбавляя скорости, проскочила через распахнутые ворота и резко затормозила около землянки. Из кабины выпрыгнул молодой белобрысый майор НКВД и, лихо козырнув поджидающему Коробову, коротко сказал:

— Старший оперуполномоченный НКВД майор Кузнецов.

— Майор Коробов.

— Пароль?

В подобные игры можно было не играть, ведь знали друг друга четвертый месяц, но инструкция — вещь консервативная, а потому любое отступление от установленных правил грозило неприятностями.

— Хозяйка Медной горы. Отзыв?

— Малахит.

Куприянов все более убеждался в том, что человек, придумывающий пароли, наверняка воспитывался на легендах Урала и был не лишен местного патриотизма.

— Обождите здесь, — произнес Коробов и уверенно пошел в землянку, увлекая за собой Куприянова с Сидорчуком.

Ключ от сейфа находился у начальника группы спецкурьеров, по инструкции он не должен был расставаться с ключом даже ночью. Укладываясь спать, он непременно клал его под подушку, как самую ценную вещь. Отцепив ключи от пояса, Коробов открыл сейф. Вся работа заняла около трех минут. Однако здесь присутствовала некоторая тонкость — следовало знать последовательность открывания сейфа, если комбинация будет неожиданно нарушена, то мгновенно сработает элемент защиты, который тотчас заблокирует бронированную дверь. Тогда контейнер придется извлекать резаком.

Куприянов и Сидорчук стояли немного поодаль и терпеливо дожидались, когда майор отомкнет сейф. Для обоих не было секретом, в какой последовательности и в какую именно сторону следует поворачивать замки. Но указания полагалось соблюдать до мелочей даже в столь тесном коллективе.

Открыв сейф, Коробов отошел в сторону и приказал:

— Забирайте!

Куприянов шагнул первым. Малость поднатужившись, потянул на себя металлический ящик, подоспевший Сидорчук уверенно ухватил его с другой стороны. Почти не прогибаясь под тяжестью, они понесли контейнер к выходу.

— Пломбы не сорвите! — строго предупредил Коробов, когда капитан царапнул контейнером угол землянки. — Без башки хочешь остаться?!

— Понял, — с готовностью кивнул Сидорчук, поднимаясь по ступеням. Едва не споткнувшись, он чертыхнулся: — Зараза!

Выйдя из землянки, Куприянов почувствовал, что произошло нечто серьезное. Хотя на первый взгляд все было как прежде, ну, может, немного потише. Но именно это обстоятельство и не давало ему покоя. Нечто подобное бывает перед разгулом стихий. Не слышно ни стрекота кузнечиков, ни пения птиц, а потом как жахнет со страшной силой невесть откуда! И началось… Прежнее, всего лишь легкое предчувствие приближающейся беды понемногу перерастало во все большее ощущение опасности.

Куприянов с некоторой опаской посмотрел по сторонам. В конце лагеря, в промзоне, он увидел отблеск пламени. Его можно было бы принять за безобидный костер, в котором зэки обычно сжигают мусор.

Но только не сегодня!

— Поставьте контейнер, — распорядился Коробов.

Полученный сигнал уже активизировал подсознание, которое, складывая между собой разрозненную информацию, на первый взгляд не имеющую ничего общего, уже создало цельную картину происходящего. Костра в этой части лагеря быть никак не должно! Слишком близко к строениям, слишком медленно входила в лагерь колонна заключенных, а лица расконвоированных, получивших в распоряжение карабины не далее чем сегодня, были чересчур сосредоточенными и серьезными.

Пожар вспыхнул неожиданно, причем одновременно в двух местах, брызнув на притихший лагерь ярко-красным светом. И в этот же миг беспорядочно затрещали винтовки. Языки пламени уже облизывали стены бараков, высоко взметались в черное небо, стараясь опалить проступившие звезды.

С караульной вышки, стоявшей неподалеку, бабахнул выстрел, потом другой. Куприянов увидел, как молоденький сержант, действуя больше из страха, чем из служебного долга, поочередно отправлял пулю за пулей в вырвавшихся из барака заключенных. Неожиданно он бросил винтовку и, ухватившись за грудь, упал спиной на перила.

Коробов, растерявшись, озирался по сторонам, соображая, что следует предпринять далее. Отделившись от колонны, к грузовику устремился расконвоированный, на ходу передергивая затвор карабина. Куприянов выдернул из кобуры «ТТ» и дважды нажал на курок. Карабин в руках расконвоированного дернулся, и тот упал с развороченной скулой. У караульного помещения часто и громко затрещал пулемет. Схватившись за плечо, Коробов рухнул на землю.