Слепота к изменениям – это побочный результат совместной работы двух механизмов, которым необходимо обрабатывать огромные количества информации. Первый из них – это наша ограниченная способность воспринимать окружающий мир при помощи органов чувств, второй – наша ограниченная кратковременная память. Как упоминалось в первой главе, наша кратковременная память действительно способна сохранять информацию только в течение очень короткого времени, всего около 30 секунд, и ее возможности крайне ограниченны. Это значит, что если мы переживаем насыщенный опыт, мы никак не сможем запомнить всех его деталей.

Возможно, есть и третья причина. Айра Хайман считает, что мы испытываем эффект слепоты к изменениям из-за того, что храним концептуальное представление пережитого опыта в памяти. Оно может быть довольно абстрактным – это те самые следы-обобщения, которые мы обсуждали в третьей главе. Айра Хайман отмечает: «У меня, например, очень размытое представление о том, как выглядят мои друзья. Как это ни странно, мое взаимодействие с друзьями и с миром от этого только выигрывает. Я должен узнавать друга в разной одежде, в разных местах, при разном освещении и после того, как он подстригся»[107]. Таким образом, можно предположить, что эти функции памяти, которые могут показаться недостатками, на самом деле существуют для расширения наших адаптивных возможностей.

Складывается впечатление, что многие из нас не просто слепы к изменениям, а слепы вдвойне. В 2000 г. Даниэль Левин и его коллеги из Кентского государственного университета[108] продемонстрировали, что многие из нас совершают метакогнитивную ошибку под названием «слепота к слепоте к изменениям». Участников попросили оценить вероятность того, что они заметят изменения в четырех разных ситуациях. До этого были проведены эксперименты, доказавшие возникновение эффекта слепоты к изменениям у 100 % людей в трех из этих ситуаций. Четвертая ситуация представляла собой упоминавшийся ранее эксперимент, в ходе которого к участнику на улице подходил прохожий, чтобы спросить у него дорогу, а затем, когда участник на секунду отвлекался, на месте собеседника оказывался другой человек. И все же во всех четырех случаях от 70 до 97,6 % участников с большой долей уверенности заявляли, что смогут заметить описанные изменения – похоже, мы грубо переоцениваем собственные возможности обработки информации о переживаемом опыте и недооцениваем свою склонность к слепоте к изменениям.

Итак, похоже, наша способность фокусировать внимание дает нам возможность заметить лишь небольшую часть информации, чтобы у нас был шанс ее обработать и в определенной ситуации запомнить на будущее. Память снабжает механизмы внимания исходными данными, чтобы на основе прошлого опыта стало ясно, какая информация «важна», а внимание поставляет данные в память, обновляя наши внутренние представления о мире. Но хотя исследователи спорят о том, как в результате этих процессов получаются долговременные воспоминания, все они согласны, что сон – это состояние, которое в основе своей предполагает отсутствие внимания. Тем не менее складывается впечатление, что мы можем усваивать и запоминать новую информацию во сне – как в том эксперименте, когда спящим участникам давали почувствовать определенный запах, сопровождая его звуком. Так что же все-таки происходит с памятью, когда мы спим?

На повторе

Я обычно воспринимаю сон как досадную необходимость. Если бы я могла, я бы совсем не уделяла ему времени. Больше всего сон раздражает тем, что ученые даже не уверены, зачем он нам необходим. Все знают, сколько нужно спать – от 7 до 9 часов в сутки. Все знают, каково это – находиться в почти бессознательном состоянии и при этом видеть яркие галлюцинации. Все также знают, в каких обстоятельствах легче всего оказаться в этом состоянии – полная тишина, прохлада и темнота. Но зачем нам это? Простой ответ «чтобы отдохнуть и восстановиться» кажется откровенно неполным, ведь мы бы наверняка могли делать это, лежа на диване и не теряя сознания.

В обзорном исследовании 2015 г. биопсихологи Гордон Фелд и Сюзанна Дикельманн из Тюбингенского университета в Германии[109] пишут, что сон – это состояние «активной автономной переработки информации, необходимое для правильного функционирования механизмов обучения и памяти». Они также предполагают, что во время фазы глубокого сна мозг воспроизводит хранящиеся в памяти энграммы, будто заново проигрывая произошедшие за день события. Помимо всего прочего, они пишут, что так называемая «теория активной консолидации систем» может помочь нам понять связь между сном и памятью. Согласно этой теории во время так называемой фазы медленного сна усиливаются воспоминания, только что созданные наяву. Таким образом, по их мнению, сон помогает укрепить воспоминания в памяти путем повторного включения связей между нейронами и воспроизведения пережитого опыта, что помогает сохранить некоторые воспоминания надолго.

Нейробиолог Гордон Вэнг и его коллеги из Стэнфордского университета в исследовании 2011 г.[110] пришли к выводу, что сон особенно важен для того, чтобы снизить мозговую активность с того уровня, которого она достигает в течение дня, а также чтобы отключить некоторые из менее значимых связей и повысить производительность (упоминавшийся ранее нейрональный прунинг). Вэнг и его коллеги считают, что этот процесс позволяет нам сохранить следы самых важных воспоминаний и избавиться от менее значимых «посторонних шумов».

Еще один фактор, который помогает объяснить, зачем нашему мозгу нужно снижать активность посредством сна, – это его зависимость от глутамата. Большинство людей знают слово «глутамат» в значении «глутамат натрия», который добавляют в продукты питания и который имеет схожее химическое строение с глутаматом из нашего мозга. Глутамат – это один из самых часто используемых мозгом нейромедиаторов, который служит для открытия некоторых из основных каналов связи между клетками. Эти каналы позволяют поставлять в клетки кальций, который их активирует и создает необходимые условия для химического кодирования энграмм, что позволяет нам создавать и использовать информационные сети, необходимые для формирования сложных воспоминаний. Другими словами, выработка глутамата в мозге – это часть химического процесса, на основе которого происходит формирование воспоминаний. Большая часть этого глутамата остается в мозге до тех пор, пока тот его не переработает и не избавится от него во сне. Но несмотря на то, что глутамат нужен нам для генерирования воспоминаний, в больших количествах он может быть вреден. Его избыток провоцирует эксайтотоксичность, при которой клетки мозга повреждаются и гибнут в результате избыточной выработки кальция, вызванной гиперактивацией глутаматных рецепторов. По всей видимости, сон дает мозгу возможность избавиться от избытка произведенного глутамата, в сущности предотвращая саморазрушение нейронов.