позвал князь Хованский своего помощника. Тот появился будто из тени и поклонился. — Видишь? Этот пекарь Фер слишком часто начал вылезать. Мне нужно узнать про него всё, что только можно. Задачу понял? Что-то мне не нравится его активность.

Прохор кивнул, не задавая лишних вопросов. У помощника вообще была одна задача — угодить своему господину. Чего бы это не стоило. Но в этот раз Прохор не ушёл сразу, как получил задание, а остался ждать.

— Что? Что-то случилось? — недовольно нахмурился князь Хованский. Обычно это взгляд не сулил ничего хорошего окружающим, которые хорошо знали князя. Но Алексей Николаевич умел держать свой характер в узде.

— Да, Ваше превосходительство, — кивнул Прохор. — К вам пришли пять аристократов. Говорят, что у них неотложное дело. Среди них граф Григорьев.

— Граф? Пусти. Посмотрим, что они мне скажут, — улыбнулся князь, уже предчувствуя, что это связано с тем, про кого он думал. А Алексей умел слушать свой внутренний голос.

В кабинет Хованского несмело вошли пять аристократов. Три виконта, один барон и граф Григорьев. Князь узнал в них друзей последнего и сразу махнул рукой, чтобы не растрачивали время на формальности. Похоже, их дело было таким неотложным, раз уж они пришли даже вечером, когда князь никого не принимал.

А всё было просто. На детей аристократов напали. И папашки просили помощи, раз какой-то чёрт имел право нападать на их деточек. Они уже успели узнать имя нападавшего и сказали, что напали сначала дети, а потом и сам владелец гимназии. А это нельзя спускать с рук. Чуйка князя как всегда работала безукоризненно. Но вот у Алексея не было привычки помогать по первому зову помощи. Для начала…

— Сперва я сам всё узнаю, — нахмурился Хованский, услышав рассказ аристократов. Граф Григорьев дрогнул. Он знал характер князя и понял, что не у того они попросили помощи. — И… Если выяснится, что ваши дети были виновны, то никакой помощи вы не получите… Даю слово.

Аристократы-папаши сглотнули. А к тому ли они пришли? Князь Хованский был справедлив, но даже отцы не знали, были ли виноваты их дети. Всё же вера в своих отпрысков у них была большая. Ох, как бы не облажались…

Глава 14

Поздравления

Утро началось. На этом всё. Порой утро просто случается. Это не выделялось ничем особенным.

До ночи я работал над детьми. Как бы это не звучало. Печати устанавливать не трудно. Вопрос был только в их количестве, хоть я и упростил себе задачу. Так что провозился долго из-за того, что детей было много. Сто печатей сделать — это не хлеб испечь. Хотя первая моя выпечка заняла слишком много времени. Но кто делает что-то идеально впервые?

А ночью я занялся самим хлебом. Лишнего помощника не было, а потому мы с Ваней в четыре руки готовили выпечку в пекарню, а с Вадимом под утро доделывали кондитерские изделия на продажу. Я немного исправил торт Фер-Фрезье для обычных клиентов. Убрал печати, но добавил демоническую сливу. Нужно будет предложить графу Демидову сей чудесный торт. Он оценит, да и стоило начать делать пирожные на основе демонического сливового вина. Оно часто используется для кондитерских изделий, а уж с моим новым будет просто шедевр. Как раз настоялось то, что я готовил себе про запас.

Утром официально открылась гимназия. Не было какого-то специального шоу или ещё одного репортажа. Гимназия просто открылась. А дети отпраздновали это событие ещё вчера, когда ели торт. Они ему, кстати, очень обрадовались и сказали, что впервые ели что-то настолько вкусное. Но некоторые дети поняли, что торт был непростым. Такие, как Василиса. И ей я лично объяснил, для чего ставил печати.

Василиса очень заинтересовалась этой сферой, но это было по большей мере обусловлено её вторым даром. Я был прав. Она являлась менталистом на стадии зародыша. Вот только для неё я вряд ли найду учителей так просто. Придётся обучать лично. И вспоминать всё, что я мог слышать или знать про ментальную магию.

По поводу гимназии стратегия обучения была проста. Сначала будут даваться базовые предметы, которые преподают и в обычных школах. Такие, как письмо, чтение, математика, уроки о мире. Помимо базовых предметов на неделе будут творческие занятия, ведь дети остаются детьми. Нужно развивать в них и творческую сторону, которая иногда может помочь и в битвах. Но это потом. Я им объясню, как лучше использовать свои знания. Не всё сразу.

Кроме уже перечисленных мной предметов ещё будут основы религии, как бы я ни кривился, а также этикет. По мере взросления детей я планировал добавить иностранные языки, ведь не все люди в мире говорили на языке Объединенной Империи. Лишь те, кто находился тут или же планировал открывать в этой стране какое-то дело.

Кроме обычных предметов ввели основы магии, а также физическая подготовка, которую будет проводить Николай. Он уже успел сказать мне, что перво-наперво будет развивать в детях физические показатели. И лишь потом начнёт обучать боевым навыкам. Я был с ним согласен, ведь неподготовленные человеческие тела могут и не справиться с нагрузкой. А травмы у детей мне были не нужны.

Конечно, ученики немного пострадают, потому что план, который дал мне Валуев, выглядел ужасающе даже для взрослых. Это мне другие преподаватели и Элеонора позже сказали.

Прошёлся по классам и остался удовлетворён увиденным. Дети прилежно сидели и слушали своих учителей. Никто не выглядел скучающим. Все всерьёз поняли свою задачу по обучению.

Кажется, я даже слышал разговор одного ребёнка с пряничком. Это моё творение, как и сотня других, выбрало себе из маленьких магов одного. В результате образовались своеобразные пары. Разговор был о том, что ребёнок завидовал прянику, ведь тот уже служит мне. В будущем он тоже хочет помогать дяде Феру, а потому нужно усерднее учиться. И так думал не только этот ребёнок, но и каждый в гимназии. Это хорошо. У них была цель, и они хотели достигнуть её, чего бы это ни стоило.

Так что я довольно покивал детям и учителям и, больше не задерживаясь, прошёл обратно в пекарню, чтобы перебрать запасы ингредиентов. Нужно было придумать, что бы ещё нового сделать. Но как известно, расскажи даже себе о планах, и они тут же примутся разрушаться.

В гостиной между пекарней и кафе сидела Дриэра и мило пила чай, беседуя с Элеонорой. Я нахмурился. Что это за дела такие