Шелк сумел улыбнуться:

— Да, конечно. Но я не знал, что ты имеешь в виду рогатых котов.

— Это их уши. Но они прыгают через окна, и у них длинные зубы и острые когти, которые могут ранить похуже, чем бычьи рога.

— Представляю себе. — Шелк заставил себя расслабиться. — Рыси? Значит, их так зовут, по-твоему? Никогда не слышал такого названия, а ведь мне положено кое-что знать о животных.

Лев полностью вышел из-под купола, не спеша подошел к окну и остановился, насмешливо глядя на них. Если бы Шелк наклонился, он мог бы коснуться большой усатой головы; вместо этого он отступил на шаг.

— Пожалуйста, не разрешай ему прыгать сюда.

— Ты сказал, что хочешь увидеть его, Шелк.

— Так достаточно близко.

Самец рыси отвернулся от них, как если бы понял. Один прыжок перенес его на верх зубчатой стены, окружавшей крышу оранжереи, с которой он сиганул, словно в пруд, вниз.

— Разве он не красив?

Шелк неохотно кивнул:

— Мне он показался скорее ужасающим, но ты права. Я никогда не видел более красивого животного, хотя все коты Саблезубой Сфингс великолепны. Она, наверно, очень гордится им.

— И я. Я приказала ему не трогать тебя. — Мукор присела на корточки, сложившись как складной метр плотника.

— В то время, как стояла рядом со мной и разговаривала со мной, ты имеешь в виду? — Шелк благодарно сел на подоконник. — Я знаю, что собаки очень умны. Но… рыси? Они какие-то особенные? Странное слово.

— Оно означает, что они рыскают, охотятся днем, — объяснила Мукор. — И они бы так и делали, если бы папа разрешил. Их глаза острее, чем почти у любого животного. Но у них и уши очень хорошие. И они могут видеть в темноте, как обыкновенные коты.

Шелк содрогнулся.

— Папа купил их. В большом ящике, хотя и маленьком изнутри, они были ледяными зародышами. Зародыши — это как маленькие семена животных. Ты знаешь об этом, Шелк?

— Что-то такое слышал, — сказал он. На мгновение ему показалось, что горячие желтые глаза рыси глядят на него; он быстро обернулся, но крыша была пуста. — Мне кажется, что это противозаконно, хотя не думаю, что этот закон строго соблюдается. Можно поместить их внутрь самки правильного рода, большой кошки, как мне представляется, и в таком случае…

— Он поместил их в девочку, — Мукор опять мрачно хихикнула. — В меня.

— В тебя!

— Он не знал, что это такое. — Зубы Мукор вспыхнули в темноте. — Но я знала, задолго до того, как они родились. Мускус назвал мне их имя и дал книгу. Он любит птиц, а я люблю их, и они любят меня.

— Тогда пойдем со мной, — сказал Шелк, — и эти рыси ничего не сделают нам обоим.

Череп кивнул, все еще усмехаясь:

— Я полечу рядом с тобой, Шелк. Ты сможешь подкупить талоса?

— Не думаю.

— Да, для этого нужно много денег.

Из-за стены комнаты послышался негромкий скрип, за которым последовал приглушенный удар. Прежде чем дверь открылась, Шелк сообразил, что кто-то поднял и отвел в сторону наружную задвижку. Едва не упав, он скользнул через подоконник и припал к крыше, а окно Мукор бесшумно закрылось над его головой.

Мысленно вознося положенные хвалы Сфингс (рассвет ее дня должен был вот-вот наступить; по меньшей мере он так чувствовал), он ждал, прислушиваясь. Из комнаты Мукор не доносились звуки голосов, хотя он и услышал что-то, похожее на удар. Когда он наконец встал и внимательно посмотрел через стекло, то ничего не увидел.

Панели, которые Лев поднял головой, легко уступили пальцам Шелка; когда они поднялись, влажные и ароматные испарения теплицы вторглись в сухое тепло крыши. Шелк подумал о том, что теперь будет совсем просто — намного проще, чем он думал — войти в теплицу сверху, и что эти деревья без труда выдержали немалый вес Льва.

Кончики пальцев Шелка описывали медленные круги по щеке, пока он обдумывал, что делать дальше. Трудность в том, что Кровь, если верить Мукор, спит в другом флигеле. Для того чтобы попасть туда, ему придется пересечь всю виллу с юга на север, пройдя через незнакомые помещения. Там вполне может быть яркий свет, а еще есть вооруженные охранники, одного из которых он видел в стекле Гагарки, люди на ховербайках, слуги Крови и гости Крови.

С сожалением Шелк опустил подвижную часть купола, подобрал веревку из конского волоса и отвязал ее от грубого сука, который так хорошо послужил ему. Мерлоны, венчающие крышу южного флигеля, не имели режущих краев, и петля не произведет опасного шума. Он три раза промахнулся, прежде чем петля захватила мерлон. Шелк с опаской потянул; мерлон казался жестким, как столб; вытерев руки об одежду, он полез вверх.

Едва он добрался до крыши и убрал петлю, как призрачный голос Мукор проговорил, казалось, в самое ухо. Сначала он не смог разобрать слова, потом:

— …птицы. Берегись белоголового.

— Мукор?

Никакого ответа. Шелк выглянул за мерлоны как раз вовремя, чтобы увидеть, как окно закрывается.

Крыша флигеля, раз в двадцать больше крыши оранжереи, не имела купола, и в действительности представляла собой широкую и исключительно длинную просмоленную поверхность, слегка скошенную к югу. За парапетом ее северного конца горделивые каменные дымоходы основного здания, тянущиеся вверх под мерцающим небосветом, казались мертвенно-бледными часовыми. С тех пор как Шелк приехал в мантейон на Солнечной улице, он не раз наслаждался оживленными разговорами с трубочистами и узнал (помимо всего другого), что дымоходы больших домов часто делают достаточно широкими, чтобы дать возможность трубочистам чистить и чинить их, а некоторые даже имеют для этого внутренние ступеньки.

Медленно и держась поближе к середине, чтобы его не могли увидеть с земли, Шелк прошелся по крыше. Подойдя достаточно близко к краю, он увидел, что крутая крыша главного здания была покрыта черепицей, а не просмолена. Сейчас были четко видны высокие дымовые трубы: пять, причем четыре казались совершенно одинаковыми. Однако пятая — почти самая далекая от него — могла похвастаться колпаком почти вдвое выше, чем у остальных, высоким и несколько бесформенным, с бледным флероном. Какое-то мгновение Шелк с тревогой спрашивал себя, не тот ли это «белоголовый», о котором его предостерегала Мукор, и решил проверить эту трубу только в том случае, если не сможет проникнуть ни в одну из других.

Потом его внимание привлекла другая, более значимая деталь. За третьей дымовой трубой был отчетливо виден уголок какого-то темного низкого выступа, чей угловатый контур резко контрастировал с округлыми черепицами, и который возвышался над ними примерно на кубит.