— Я не знаю точно, как и чему вас там учили в средневековой Школе, — как ни в чем не бывало продолжил беседу Звеновой, — но у нас с Сашкой был учебник, в котором черным по белому написано, что Бездна может одаривать людей самыми разными талантами. А уж как там человек этим талантом распорядится — вопрос другой. Кто во вред людям, а кто и на пользу. И неважно, кем будет такой вот одаренный, магом или ученым.

— А кто же такие священники, не подскажешь?

На монаха было страшно смотреть. Его глаза горели яростью, ноздри раздувались. У него была своя правда!

И в то же время Амвросий знал: его мать была самой настоящей ведьмой. Понимал он и то, что сам обладал немалой колдовской силой. Потому что именно вдвоем с мамой они спасли жизнь мальчонке, сиганувшему с громадного тополя — неудачно приземлившемуся, сломавшему обе ноги и сильно ударившемуся затылком о камень. Тогда-то мать и указала на ту самую беседку, в которой лечили Николая. Мальчонку положили на пол, мать протянула руки… Протянула точно так же, как сделала это его сестра спустя восемнадцать лет.

«Прикрой меня, сынок, — попросила еще тогда Мария. — Я знаю, у тебя получится».

Тогда Амвросий так и не понял, о чем его попросила мама. В смятении он начал молиться — чтобы не навредить, а помочь. Помочь матери и мальчишке. Он не видел, что беседку окутало отводящим взгляды пологом. А ведь внутри нее бушевали лилово-багровые всполохи. Всполохи Бездны…

— Я вижу, ты и сам уже обо всем догадался, — с грустной улыбкой произнес ученый. — Из таких, как ты, получаются священники от Бога. Или от Бездны, все равно… И, хочешь ты этого, или нет, но настоящие священники одного поля ягода с магами. Есть, конечно, небольшие различия… Но они именно что небольшие. Однако в вашей, скажем так, профессии, очень много шарлатанов. Впрочем, как и среди магов, разумеется.

Николай умолк, взвешивая, говорить то, что вертелось на языке, или нет.

— Но почему ты мне поверил? — Монах пристально смотрел на Николая. — Для тебя же явилось неожиданностью то, что я натравил псов инквизиции…

— На Сашку? — Звеновой выглядел спокойным. Но глаза выдавали его с потрохами: только попробуй, тронь ее! — Больше так не делай.

— Не буду, — серьезно ответил Амвросий. — Я сестренку пуще жизни беречь буду!.. Но ты не ответил на вопрос.

— Интеллект в тебе увидел. — Ученый пожал плечами. — Не похож ты на тупого религиозного фанатика, уж прости.

— Не похож. — Инок поморщился — как будто съел незрелую клюкву. — Я не придерживаюсь определенной конфессии и, если совсем уж откровенно, даже религии. Мне хочется постичь истину. Кстати о конфессиях… — Взгляд инока упал на учебник истинной истории религии. — Я прочту обязательно. Вот только, сомневаюсь, что узнаю много нового.

— Но почему ты тогда набросился на Сашку? — Заявленное монахом о конфессиях и религиях настолько не вязалось с обликом того фанатика, которым еще совсем недавно казался Амвросий, что у Звенового отвисла челюсть.

Глядя на изумленное лицо собеседника, монах не мог не улыбнуться. Правда, улыбка вышла кривой:

— Набросился вот… Во-первых, я все-таки верую. И верую глубоко… — Амвросий испытующе так посмотрел на собеседника.

— Я не собираюсь разводить теологические споры, дружище, — пожал плечами Звеновой. — Но ты сказал «во-первых». А что во-вторых?

— Появилась, понимаешь… — Голос, манера говорить Амвросия изменились. — Не знаю, поверишь или нет, но в Москве появилась группировка молодых да ранних. Детей воруют, на кладбищах умерщвляют.

— Это их ты выслеживал в том кафе… «Остров», кажется?

— Нет, — покачал головой монах. — Там другая мерзопакость была, людоеды. Но мы отвлеклись. Помнишь, ты говорил о каре господ… то есть, о штрафах?

— Говорил… — Николай кисло улыбнулся. — Сдается мне, Бездна не любит, когда человек диктует ей свои условия. Хоть, судя по всему, и идет навстречу отчаянным просьбам. Родителей вот твоих перенесла в твое время. А потом…

— Что «потом»? — вскинулся Амвросий.

Но, видимо вспомнив слова сестры о том, что она с шести лет росла одна, сник.

Звеновой смотрел на инока, обхватившего руками голову, и понимал: наверняка он думает о родителях. Николай и хотел бы ему помочь, сказать, что его отец так и числится пропавшим без вести, а мать — на задании, но выбрал промолчать. Может быть, и потому, что его собственное будущее было не определено. Кто знает, что от него потребует Бездна взамен на исполнение его просьбы — оказаться на Патриаршем мосту в определенный год, день и час? Что станет с Сашкой, если Бездна заберет его из этого времени? Если Бездна допустила, чтобы девушку убили, то…

— Если со мной что-то случится, — медленно произнес Звеновой, — ты уж позаботься о сестренке, ладно?

— Ладно, — кивнул монах. — Только вот что я тебе скажу. Мне думается, из этой ситуации нам всем стоит выбираться вместе. Кажется, я нащупал новый путь в поисках истины.

Амвросий залпом допил чай и, пожелав собеседнику спокойной ночи, начал читать вечернюю молитву.

Николай еще какое-то время сидел, уставившись на окно. Слушал, как завывала вьюга. И думал — о том, что, кажется, он обрел друга. И веру — в то, что все будет хорошо.

Глава 14, в которой Звеновой находит ту самую ученическую тетрадь

То и дело гудя, поезд плавно набирал ход.

Позади остался завтрак — яичница с беконом и горошком, бутерброды с сыром и кофе с молоком. Магистр от еды и кофе отказался. Сам себе заварил чаю — лакал из миниатюрной пиалы, пока Саша и ее товарищи разделывались с яичницей.

Признаться, Саша все ждала, что Магистр спросит, как и грозился, о «результатах раздумий». Но тот почему-то предпочел молча лакать чай.

«Странно, — наблюдала за упитанным на вид куратором девушка. — Когда же он ест? В лаборатории я тоже не замечала за ним страсти к еде…»

Не успела Саша так подумать, как рысь бросил на нее такой взгляд, что воспитанница предпочла выкинуть эти и подобные им мысли из головы.

— Вот и правильно, — сказал Магистр вслух. — Вы вот что, ребятки! Езжайте-ка в контору все вместе. Саша, проведешь ребят в лабораторию.

— А им разве не надо будет выбирать куратора? — Девушка непонимающе уставилась на рыся.

— Нет, не думаю, — покачал головой тот. — А если и надо будет, то тебе же проще.

Окончательно запутав воспитанницу, рысь отвернулся, всем своим видом показывая: разговор окончен.

И вот поезд шел — по тоннелям, мимо долин, меж высоченных деревьев… Парни не спали — разглядывали пейзажи и делились впечатлениями. Саша