* * *

Дмитрия Камински Тайлер нашел в его комнате. Телохранитель проглядывал порнографический журнал и поднялся, увидев входящего Тайлера.

– Я хочу, чтобы вы собрали вещи и уехали отсюда. Дмитрий вытаращился на него.

– А в чем дело?

– Выбор остается за вами. Или вы собираетесь и сегодня же уезжаете, или я сообщаю о вашем местонахождении русской полиции.

Дмитрий побледнел.

– Вы меня поняли?

– Да. Понял.

* * *

Тайлер отправился к отцу. «Он будет доволен, – думал Тайлер. – Я здорово выручил его». Отца он нашел в кабинете.

– Я закончил проверку и…

– Прекрасно. Нашел маленьких мальчиков, готовых прыгнуть к тебе в постель? Тайлер густо покраснел.

– Папа…

– Ты «голубой», Тайлер, и всегда будешь «голубым». Я не понимаю, как у меня мог родиться такой сын. Возвращайся в Чикаго к своим друзьям-педикам.

Тайлер стоял, изо всех сил стараясь сдержать охватившую его ненависть.

– Хорошо. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Выяснил что-нибудь интересное насчет слуг? – послышалось вслед.

Тайлер бросил взгляд на отца.

– Нет, – ответил он. – Ничего.

* * *

Когда Тайлер вновь зашел в комнату Камински, тот собирал чемодан.

– Я уезжаю, – озвучил свой выбор Камински.

– Нет. Оставайся здесь, я передумал. На лице Дмитрия отразилось недоумение.

– Как так?

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я хочу, чтобы ты по-прежнему охранял моего отца.

– А как же…, вы понимаете?

– Забудем об этом.

Дмитрий пристально смотрел на него.

– Почему? Чего вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы ты стал моими ушами и глазами. Мне нужен человек, который будет следить за моим отцом, держать меня в курсе его планов.

– Зачем мне это?

– Затем, что я не выдам тебя русским, если ты сделаешь все, что я скажу. И затем, что с моей помощью ты разбогатеешь.

Дмитрий Камински долго смотрел на Тайлера, потом его губы медленно разошлись в улыбке.

– Я останусь.

Игра началась. Первая пешка двинулась вперед.

Случилось это двумя годами раньше. Время от времени Дмитрий связывался с Тайлером. В основном сообщал последние сплетни, рассказывал о последних романах Гарри Стенфорда, о сделках, которые заключались в присутствии Камински. Тайлер уже начал склоняться к мысли, что он допустил ошибку и ему следовало выдать Дмитрия полиции. А потом Камински позвонил с Сардинии, и предусмотрительность Тайлера разом окупилась.

– Я с вашим отцом на его яхте. Он только что звонил своему адвокату. Встречается с ним в понедельник в Бостоне, чтобы изменить завещание.

Тайлеру вспомнились все унижения, которым подвергал его отец за долгие годы, и его охватила дикая ярость. «Если он изменит завещание, – подумал Тайлер, – то получится, что я зря сносил его оскорбления. Этого я не допущу! Тем более что есть способ его остановить».

– Дмитрий, я хочу, чтобы ты позвонил мне в субботу.

– Хорошо.

Тайлер положил трубку на рычаг и глубоко задумался. «Пожалуй, – решил он, – пора делать ход конем».

Перед судом округа Кука бесконечной чередой проходили обвиняемые в поджогах, изнасилованиях, распространении наркотиков, убийствах, прочих противозаконных деяниях. Каждый месяц судье Тайлеру Стенфорду приходилось как минимум шесть раз разбираться с обвиняемыми в убийстве. Большинство дел решалось во внесудебном порядке, так как адвокаты подсудимого выходили с решением, удовлетворявшим обе стороны. Суд обычно не возражал, потому что судебных процессов и так хватало с лихвой, а тюрьмы были переполнены. И судья Стенфорд лишь одобрял предложенное ему соглашение.

С Ходом Бейкером вышло иначе.

Ему фатально не везло. Когда Холу было пятнадцать лет, старший брат предложил ему на пару ограбить бакалейную лавку. Ход пытался отговорить брата, а когда из этого ничего не вышло, составил ему компанию. Хода поймали, брат убежал. Двумя годами позже, выйдя из колонии для подростков, он решил, что никогда больше не преступит закон. Месяц спустя он отправился в ювелирный магазин с приятелем, который заявил, что хочет купить кольцо подружке.

В магазине приятель выхватил револьвер и закричал: «Это ограбление!» В поднявшейся панике застрелили продавщицу. Хода Бейкера поймали и обвинили в вооруженном ограблении. Приятелю удалось сбежать.

В тюрьме Бейкера навестила Элен Ковэн, сотрудница службы социального обеспечения, которая прочитала в газете о его деле и прониклась к нему сочувствием. Они полюбили друг друга с первого взгляда и поженились, как только Ход вышел на свободу. За последующие восемь лет у них родилось четверо очаровательных детей.

Семью Хол Бейкер боготворил. Из-за тюремного прошлого ему с трудом удавалось найти работу, поэтому, чтобы содержать семью, иной раз приходилось работать на старшего брата. Что-то поджечь, кого-то ограбить, припугнуть. К несчастью для Бейкера, его поймали с поличным в чужой квартире, куда он вошел без ведома хозяев. Хода арестовали, препроводили в тюрьму и направили дело в суд. Вести процесс поручили судье Тайлеру Стенфорду.

* * *

Подошло время вынесения приговора. За Бейкером уже числилась отсидка, в молодости он тоже не был образцом для подражания, доказательства вины не вызывали ни малейшего сомнения, поэтому помощники окружного прокурора спорили лишь о том, сколько лет вкатит Бейкеру судья Стенфорд.

– Бейкер получит на полную катушку, – уверенно заявлял один из них. – Держу пари, Стенфорд даст ему двадцать лет. Не зря же его прозвали Вешателем.

Хол Бейкер, абсолютно уверенный в собственной невиновности, отказался от услуг адвоката и защищался сам. Одетый в свой лучший костюм, он встал перед судьей, чтобы произнести заключительную речь.

– Ваша честь, я знаю, что допустил ошибку, но все мы люди, не так ли? У меня удивительная жена и четверо детей. Как жаль, что вы их не знаете, ваша честь. У меня прекрасные дети. Если я что-то и делал, то лишь для их блага.

Тайлер Стенфорд бесстрастно смотрел на него. Он ждал, когда же Хол Бейкер выговорится и он сможет объявить приговор. «Неужели этот болван действительно полагает, что разжалобит меня, пуская слюни», – думал он.

А Хол Бейкер продолжал:

– …так что сами видите, ваша честь, я совершил недостойный поступок, но по более чем достойной причине: ради семьи. Не мне говорить вам, какую роль играет для мужчины его семья. Если я сяду в тюрьму, мои жена и дети будут голодать. Я знаю, что поступил нехорошо, и готов искупить свою вину. Я сделаю все, о чем вы меня попросите, ваша честь…