— Белинда Гильоше, дочь бургомистра этого городка, — представилась девица, подтвердив предположение Аннет.

— Приятно познакомиться, госпожа Гильоше.

— Зовите меня Линда. Давайте станем подругами! — девица ловко продела руку под локоть Аннет и увлекла ее прочь из толпы, не забывая метать кокетливые взгляды в сторону Максимилиана.

А тот и рад! Разулыбался, склонил почтительно голову. Аннет отвернулась и с усилием скорчила дружелюбную гримасу.

Девица тарахтела как швейная машинка. Через десять минут Аннет знала все о мечтах и пристрастиях бургомистровой дочери. Всю жизнь она провела в Механисбурге. Городишко этот надоел ей до тошноты. Она мечтает уехать в столицу — не правда ли, Аннет, жизнь там восхитительна?! А сколько интересных кавалеров! И синематографы на каждом углу. А вот в Механисбурге нет ни одного. Приходится ездить в соседний Фрибур. О, она обожает синематографические романы! Особенно с участием актера Дугласа Бербенкса.

Узнав, что новая знакомая разделяет ее увлечения, Аннет немного оттаяла, а когда Линда сделала безыскусный комплимент, сказав, что Аннет похожа на актрису Мэри Рикфорд — «У вас точно такие же точеные скулы и русые локоны!» — она почти в нее влюбилась.

— Я собираюсь стать актрисой. Скоро пойду учиться на театральные курсы, — скромно заметила Аннет и покосилась на Максимилиана — не засмеется ли? Тот сохранял серьезное выражение лица, лишь время от времени умильно посматривал на бургомистерскую дочь. Его разноцветные глаза сверкали как семафоры. Записной ловелас! Готов восторгаться каждой встречной.

Признание вызвало новую бурю восторга. Как же Линда ей завидует!

— Вы хотите стать актрисой — но вы же хронолог! — всплеснула ухоженными руками Линда. — У нас в городке мало сенситивов. Есть лекарь, скучная старушенция, которая заговорами лечит подагру таким же старым перечницам, как она сама. Есть медиум, желчный господин Прюк. Ну и еще шарманщик Петр. Этот выжил из ума. Хронологами чаще рождаются мужчины, не так ли? Наверное, вам непросто приходится! Папа пыхтел и негодовал, когда рассказывал о вас. Сказал, что вы столичная вертихвостка и пустоголовая особа, и велел держаться от вас подальше… ой! Извините, я не должна была этого говорить! Он такой ретроград. Ненавидит романтику и любовные синематографические ленты. Считает, что я должна всю жизнь провести здесь, в этом городишке. А я мечтаю стать художником! Вы мой идеал, Аннет. Так хочется уехать с вами в столицу и поступить в художественную академию! Учителя в школе хвалили мои акварели. Но папа ни за что не согласится. Он требует, чтобы я вышла замуж за сына местного банкира. Я против, но одна в столицу ехать боюсь. Увы, дети, церковь и кухня — вот и все, что меня ждет.

— Хотите, помогу вам? — предложила Аннет, против воли проникаясь к Линде сочувствием. Она была готова встать на защиту каждой угнетенной мужчинами девушки. Заодно ей хотелось насолить бургомистру, который отозвался о ней столь нелестно. Не повезло же бедняжке иметь такого родителя-грубияна! Отец Аннет тоже был не сахар, но, по крайней мере, он говорил дочери гадости неизменно вежливым тоном, каким обращался к своим нерадивым студентам.

Максимилиан, который до этого шел молча, многозначительно кашлянул и метнул на Аннет предостерегающий взгляд. Та сделала вид, что не заметила, и упрямо продолжила:

— Я живу в квартале «Десять муз», где селится артистическая молодежь. У нас весело! Квартирная хозяйка добрая, хоть и бестолковая. Она сдаст вам комнату в мансарде, совсем дешево. Моя соседка Симона — подающая надежды пейзажистка. Она поможет вам пройти вступительный экзамен в академию. Если повезет, дадут стипендию. Поговорите с отцом, объясните, что хотите жить самостоятельно, и уезжайте. Я так и поступила, и ни капли не жалею.

— Милая, дорогая Аннет! — от нахлынувших чувств Линда прижала руки к груди. — Вы открыли передо мной окно надежды. Вы станете моей спасительницей! Но прошу, ни слова папе! Пусть это будет нашей тайной. Заговор бунтарок! Когда вы возвращаетесь в столицу? Через два дня? Решено, я уеду с вами. Оставлю папе письмо и все объясню. Он будет рвать и метать, но я уже улизну на свободу!

Аннет опешила. Линда собиралась действовать в точности по сценарию фильма «Беглая дочь». Такой решительности она не ожидала, но идти на попятный было поздно. Кажется, Максимилиан разделил ее опасения, потому как сухо произнес:

— Ваш план не кажется мне разумным, Белинда. Подумайте хорошенько, прежде чем сделать это шаг.

— Миленький, добрый господин Молинаро! — бургомистерская дочь схватила его за ладонь и потрясла. Максимилиан моментально улыбнулся, вложив в улыбку все свое обаяние. — Обещайте, что не проговоритесь папе. Он бывает несносным букой.

— Вы ставите меня в неловкое положение, сударыня, — покачал головой Максимилиан, однако улыбаться не перестал. — Могу лишь обещать, что не заведу с ним этот разговор первым. Однако я намерен провести серьезную беседу с вами. На правах старшего и более опытного человека — на правах мужчины, в конце концов — я должен разъяснить, что вы поступаете несправедливо по отношению к вашим родителям.

— Оставьте свои нравоучения, господин Молинаро, — возмутилась Аннет, раздосадованная его типично мужским высокомерием. — Линда — совершеннолетняя и вольна поступать, как захочет.

— С вами я тоже побеседую. О том, как нехорошо вмешиваться в чужие семейные дела, — пригрозил Максимилиан. Тон его был суров, и Линда всполошилась.

— Мне пора бежать, а то папа хватится, — сообщила она. — Увидимся вечером в театре, Аннет.

Затем приблизила пухлые губы к ее уху и жарко прошептала:

— Там обсудим детали побега. Чтобы ваш шеф не слышал. Он бука, но премилый, не так ли? Он разведен, верно? А невесты у него нет? Интересно, ему нравятся блондинки?

Кокетливо тряхнув белокурыми локонами и вильнув глазами в сторону Максимилиана, бургомистерская дочь скорым шагом пошла к ратушной площади.

Максимилиан повел Аннет в другую сторону. Они поднялись по узкой каменной лестнице, свернули на залитую солнцем улицу и не спеша шли мимо разноцветных фасадов, кокетливых крылечек, мимо витрин, где были выставлены детали часовых механизмов, марионетки и плитки отборного шоколада в золотой фольге.

Босс вышагивал рядом с Аннет, заложив руки за спину, и искоса поглядывал из-под сдвинутых бровей. Выжидательно молчал. Аннет задрала подбородок, неуступчиво сжала губы и настроена была далеко не мирно. Опять он ей недоволен! Как пить дать, сейчас примется ее отчитывать.

Наконец, он произнес назидательным тоном:

— Оставьте это дело. Белинде стоит поговорить с отцом. Что за романтическая блажь — бежать из дома под покровом ночи!

— У нее нет другого выхода, — кротко отозвалась Аннет. — Вы ничего не понимаете. Вы наследник богатой династии, мужчина, которому все принесли на тарелочке. Вы не знаете, каково это — быть девушкой, зависимой от всех и вся.

— А вы не знаете Белинду. Зависимая и угнетенная — это не про нее. Я познакомился с ней несколько лет назад, когда впервые приехал в Механисбург по делам. Она была еще ребенком, из тех, кто кидаются на пол и стучат ногами, пока не получат желаемое. Прошу, не водитесь с ней. Вы и так отчего-то сильно не понравились ее отцу.