Между ними, как перекладина над воротами, лежала привязанная к узлам палка. «Однако, они их далеко дотащили. Интересно, кто именно?» Танюша взяла «квадроциклический» (вероятно) пакет и привязала его к палке перед собой. Он не сильно утяжелял ношу, однако мешал идти, болтаясь перед глазами. Однако вернуть на землю уже подобранный мусор было выше танюшиных сил. Она устало повлеклась дальше. В середине пути на обочине ее ждала новая одна «арка» из двух черных мешков и палки. В сторонке валялся одинокий порванный мешок: из него уже начал вываливаться мусор. Очевидно, носильщики не догадались взять с собой запас мешков под аварийные чехлы. Но то, что эти носильщики существовали, да еще в таком количестве — это само по себе было чудом. Танюша не изумлялась лишь потому, что не было сил. Присев по пути несколько раз отдохнуть, отдавив палкой плечи до синяков — она перекладывала ее то на одну, то на другую сторону — Танюша, наконец, добралась до станции. Сначала за деревьями показалась кружевная линия ограды железнодорожного перрона. За ней угадывались крыши станционных построек. Сам поселок стоял в стороне от станции и не был виден за лесом, но его мусорное влияние уже ощущалось: вдоль дороги валялись увязанные пакеты и рассыпанная упаковка, в кустах виднелись стыдливо прикрытые ветками кучи. Танюша дошла до перрона. В середине дня по будням здесь было пусто: в расписании электричек в это время зиял огромный перерыв. Чуть в стороне от платформы, под официозного вида табличкой «Береги лес от пожара!» кособочился ржавый контейнер. Он был заполнен наполовину, и от этого тем более странно выглядел мусор, ровным слоем покрывавший площадку вокруг. Танюша, покачиваясь под тяжестью мешков, подошла и заглянула внутрь. То, что она увидела, было невероятно: поверх мусорного хаоса, подобно толстым черным гусеницам, покоились еще два вчерашних мешка! Рядом торчала палка: носильщики не подумали, что это ценность, и швырнули ее в контейнер вместе с мусором. Их можно понять, решила Танюша. Небось, к этом моменту они уже всей душой возненавидели и мешки, и свое обещание, и ту вонючую экологистку с ее мужем-утопленником, о котором вчера красочно рассказывала Вера Лепнева. Однако же они донесли, не бросили. Может, это были очкастый Воронков и долговязый Василий? Короче, спасибо вам, ребята. И тебе, Лепнева, тоже спасибо. Оказывается, качественно сложенные легенды умеют творить чудеса.

Танюша стащила с палки мешки и канистру и покидала их в контейнер. Это был ее 287-й мешок с начала сезона. А до конца сезона оставалось еще 74 мешка, хотя точного числа она, понятно, еще не знала. И она собирала, увязывала и относила их на станцию до глубокой осени. Но вот что интересно: из бывшей кучи за детским лагерем ей больше ничего не пришлось доставать. Потому что больше никто и ничего не пожелал в нее кинуть! Информация о ней как о мусорной яме навсегда стерлась из памяти посетителей Озера. В качестве обычного углубления в земле она дожила до зимы, и была укутана снегом. Когда весной снег сошел, оказалось, что уложенные Танюшей кусочки мха ожили. А вскоре посреди моховой мозаики вытянулась к солнцу тоненькая веточка, и на ней распустились душистые розовые цветы.

Глава 5. Конфеты

На бревне у тлеющего утреннего костра сидел Ион и наощупь, без зеркала, скреб подбородок дешевым бритвенным станком. Танюша, стоя у своего полусобранного рюкзака и украдкой глядя на него, думала о том, что в этот момент он вряд ли смог бы выглядеть брутальней, даже если бы брился не станком, а топором, как в рекламе. Ион скосил глаза и поймал ее взгляд. А так как он терпеть не мог выглядеть брутальным и вообще сколько-нибудь значительным, то мгновенно скорчил потешную гримасу и сдавленно прохрипел:

— Только бы не нанести себе сорок восемь фатальных ножевых ранений…

Стоявшие рядом прыснули от смеха.

— Ионыч, а ты мылить рожу не пробовал? — хихикнул Игорек. — Есть такое свежее изобретение человечества — с мылом бриться. Или у вас в лесу еще не слыхали?

— Ой, так можно было, да? А у меня и мыла-то нет.

— У меня тоже нет, ха-ха. Я вообще в походе не бреюсь. Попроси у девчонок. Может, пожертвуют.

— Вы чего, какое мыло! Танька не позволит. Это ж неэкологично. Мыло — это химия. Природе — страшный вред. — Мишаня ввел в комедию нового персонажа и сам первый захохотал своей находке.

— Танюш, то есть мыться тоже нельзя? — обрадовано подхватил Серега.

По утрам он уныло себя чувствовал, и был не прочь посмеяться.

— Мыться можно, но специальными экологически безвредными средствами. Такие продаются, — сказала Оля.

Ей и самой было смешно, но скрывать истину она не имела права.

— Погоди, Танюш. А вот то, что это средство производится в пластиковом флаконе, это как? — настаивал, хохоча, Мишаня. — Это значит, во-первых, вред от его производства. Во-вторых, вред от его утилизации. Причем неважно, будет он гнить на свалке или типа перерабатываться. Потому что на типа переработку понадобится электроэнергия. Как, кстати, и на производство. Короче, как ни крути, а все некошерно получается!

Мишаня упорно желал иметь в оппонентах Танюшу, хотя вовсе не она предложила идею «экологичного средства». Петя тоже решил внести свою лепту.

— Таня, а я вот давно хотел тебя спросить. Так как ты все за экологию выступаешь. Вот как же так получается — ты же зубы чистишь! И сплевываешь пасту на снег. Как можно? Она же тоже из химии.

— Так, хватит, отстаньте от человека. — Разумная Оля сочла, что на сегодня веселых избиений Танюши уже достаточно. Хотя, вроде бы, сама избиваемая была не против. Во всяком случае, незаметно было, что она обижалась. — Чёт я не вижу, чтобы все были собраны.

— Я жду, пока мне тент отдадут, — оправдывался Петя. — Мне только его приторочить осталось.

— Я тоже почти готов! …И все-таки, как ты объяснишь это противоречие? — уже тише спросил Мишаня, когда Оля отошла.

Танюша подняла с земли гремящий мешочек с банками — он снова был маленьким, потому что большая часть теперь ездила в рюкзаке Иона — и метнула на его хозяина робкий взгляд, словно ища поддержки. Ион виновато улыбнулся в ответ — мол, прости, не думал, что шутки перекинутся на тебя.

— Никак, — неожиданно сухо ответила она.

— То есть как — никак? Тебе что, все равно на природу? — притворно возмутился Мишаня и оглядел всех, призывая продолжить любимый аттракцион. — Ты ли это, Танюша? Я тебя не узнаю.

— Я никак не могу объяснить это противоречие.