Из задних рядов вперед Билли протолкался как раз в тот момент, когда волчицу переваливали через заборчик на арену. Зрители в дальних рядах привстали, чтобы ничего не пропустить. На арену запрыгнул какой-то мужик, пристегнул цепь с волчицей к трубе, а затем оттащил ее от трубы на всю длину цепи и при помощи веревки с петлей держал, пока с нее снимали самодельный намордник. Потом от нее отступили и распустили веревочную петлю. Она встала и огляделась. Маленькая и невзрачная на вид, она стояла, выгнув спину, как кошка. Бинтов на ноге давно не было, и ступала на нее она с осторожностью. Двигаясь боком, прошлась до конца цепи и обратно; в свете, отраженном от жестяных рефлекторов вверху, сверкнули белые зубы.

Первые несколько псов были уже здесь; заранее введенные помощниками арбитра в помещение, они прыгали и натягивали поводки, взлаивали и вставали на задние лапы. Двоих вывели вперед, из толпы послышался свист и приветствия владельцам, некоторые зрители начали делать ставки. Псы были молоды и держались неуверенно. Помощники арбитра переправили их через загородку на арену, где они, ощетинившись, заходили кругами, облаивая волчицу и поглядывая друг на друга. Помощники арбитра их подзадоривали свистом, а псы осторожно кружили около волчицы. Та сжалась и оскалила зубы. В толпе послышалось гиканье и свистки, какой-то мужик в дальнем конце помещения затеял дудеть в дуделку, вперед вышли опять помощники арбитра, поймали волочащиеся за псами цепочки, потащили их обратно и, перевалив через загородку, увели, хотя псы натягивали поводки, опять, повисая в ошейниках, становились на задние лапы и продолжали облаивать волчицу.

Волчица переступала и кружила, прихрамывая на переднюю лапу, потом, сжавшись, прилегла около железной трубы, где теперь, похоже, было ее querencia.[171]Взглядом желтовато-карих глаз она обегала лица за пределами арены, иногда коротко посматривала вверх, на огни. Приподнялась на локтях, затем встала, обошла трубу кругом, вернулась и опять прилегла. Потом встала. Новая пара псов, подпихиваемых руками снизу, царапая когтями доски, перевалилась через загородку.

Эти псы, как только помощники арбитра их спустили, вздыбив на спинах шерсть, сразу ринулись вперед и набросились на волчицу, так что втроем они свились в единый клубок, из которого доносился рык, щелканье зубов и тарахтенье цепи. Волчица дралась в совершенном молчании. Катящийся по земле клубок вдруг распался, и один из псов с жалобным визгом закружил на месте, держа переднюю лапу на весу. А другого пса, схватив зубами за нижнюю челюсть, волчица бросила наземь и сразу, чуть не садясь на него верхом, переместила хватку с челюсти на шею, зарывшись мордой глубоко в шерсть и перехватывая зубами, чтобы покрепче вцепиться в мускулистое, твердое горло, ускользающее среди пустых складок шкуры.

Билли протолкался в первые ряды. Став у каменного столба, снял шляпу, чтобы не мешать смотреть тем, кто сзади, но чуть погодя осознал, что больше никто здесь шляп не снимает, и снова надел. Если бы ей не помешали, волчица запросто могла бы загрызть пса до смерти, но арбитр засвистел в свисток, один из его помощников выступил вперед и двухметровой палкой ударил волчицу в ухо. Разжав челюсти, она отпрыгнула и резко развернулась. Помощники арбитра схватили псов за цепочки и увели. К арене вышел человек с ведром, перешагнул через загородку и, как какой-то спятивший садовод, принялся швырять и плескать воду во все стороны, обдавать и поливать ею землю, методично прибивая пыль на полу арены, где лежала, тяжело и часто дыша, волчица. Билли развернулся и, пробившись сквозь толпу к задней двери, через которую уводили собак, вышел в холодную тьму. В дверях ему навстречу попался помощник арбитра со свежей парой собак.

Какие-то парни, курившие сигареты у задней стены амбара, повернулись и, пока из дверного проема шел свет, на него смотрели. Где-то неподалеку громко и непрерывно выли и лаяли запертые собаки.

— ¿Cuántos perros tienen?[172]— спросил он парней.

Тот парень, что был поближе, поднял взгляд. Сказал, что лично у него четыре.

— ¿Y usted?[173]

Билли пояснил, что спросить хотел, сколько собак всего, но тот лишь пожал плечами.

— ¿Quién sabe? — сказал он. — Bastante.[174]

Мальчик отошел от них, направился к собачьему вольеру. Он оказался в длинном здании с железной крышей; Билли снял со столба фонарь, поднял деревянный брус, служивший засовом, распахнул дверь и вошел, стараясь держать фонарь повыше. Вдоль всей стены прыгали, лаяли и бесновались на цепях собаки. В сарае их было больше тридцати — главным образом здоровенные рыжие гончие и английские кунхаунды, завезенные сюда из соседней более северной страны, были и совершенно неописуемые экземпляры местных, центральноамериканских кровей, но были и питбули, драка для которых специальность и цель жизни. В конце прохода, отдельно от других, сидели на цепях два огромных королевских орана,{32} и когда огонь фонаря воспламенил их глаза, Билли увидел в них нечто такое, чего в столь первозданной чистоте нет у псов даже бойцовых пород, так что, с сомнением покосившись на цепочки, которые их удерживали на месте, он попятился. Вышел вон, затворил за собой дверь и запер ее, заложив на место брус засова; фонарь вернул на столб. Кивнул парням, стоящим у стены, и мимо них прошел опять в амбар.

За время его короткого отсутствия толпа явно сделалась еще гуще. С дальней стороны арены в белых, дурно сидящих на них костюмах стояли музыканты из оркестрика мариачи. Волчицу сквозь толпу он еле разглядел. Осев на задние ноги и широко раскрыв пасть, она делала внезапные выпады в сторону то одной, то другой из двух собак, искавших, с какой бы стороны к ней подобраться. У одного из псов уже было порвано ухо, и оба помощника арбитра были с ног до головы забрызганы кровью, потому что он то и дело встряхивал головой. Билли протолкался сквозь толпу, дошел до деревянной загородки, перешагнул ее и вышел на арену.

Сперва его приняли за еще одного из помощников арбитра, но он как раз к ним-то и направлялся. В тот момент они были на дальней стороне арены — приплясывая, прыгали туда-сюда в полуприседе, изображая финты, которые им хотелось бы, чтобы применили в защите и нападении собаки, при этом заламывали руки и отчаянно жестикулировали, шутовски имитируя происходящую перед ними схватку. Когда ближайший из них заметил рядом незнакомого парня, он выпрямился и посмотрел на арбитра. Арбитр стоял со свистком во рту, но, казалось, растерялся, не зная, как его действия понимать. Мальчик прошел мимо помощников арбитра, пересек периметр двенадцатифутового круга взрытой земли, размер которого определялся длиной цепи, ограничивавшей передвижение волчицы. Кто-то предупреждающе крикнул, арбитр засвистел в свисток, и во всем амбаре воцарилась тишина. Волчица стояла, тяжело дыша. Мальчик прошел мимо нее, схватил первого пса прямо за шкуру спины, оторвав от земли его задние ноги, сразу присел, поймал конец его цепи, потащил за нее, отступил и вручил цепь помощнику арбитра. Тот взял цепь и притянул беснующегося пса к ноге.