И я снова осознала свое место в этом мире.

Мы постояли так еще немного — Кристоф и я. Я вдыхала аромат яблок, и все остальное было неважно. Сарай слегка потрескивал на солнце, а я ничего не видела, потому что уткнулась носом Кристофу в шею — в ямку над ключицей.

Никогда не думала, что мне будет так хорошо.

— Послушай, — сказал он, наконец, как будто я с ним спорила. — Ты меня слышишь, птаха?

Я только слегка кивнула, потому что голос куда-то пропал. И потому что не хотела — как это ни странно, — чтобы он меня отпускал. Он чуть отодвинулся назад, и я испугалась: огонь с моих щек сейчас перекинется на все тело. Догадайтесь, почему.

Ничего себе. Вау.

— Я проведу тебя через безопасный вход. Поднимешься в свою комнату. Не бойся, что кто-то тебя увидит. Сейчас это не имеет значения. И прошу: жди! Меня не будет день, может три или четыре, самое большее. Я должен кое-что подготовить к твоему побегу. Ты мне веришь?

Если бы с самого начала он спросил все то же, но вот таким прерывающимся голосом и серьезно, а не насмешливо, — я бы сразу отдала ему ключи от машины. Впрочем, наверное, эта мысль только сейчас пришла мне в голову, потому что он так близко и весь дрожит. Я тоже дрожала, как осиновый лист на ветру.

— Анна сказала, что ты предал мою маму. Рассказал С-Сергею, где ее искать… — Я не договорила, потому что он крепко сжал меня. Я даже испугалась, что треснут кости. Из меня вышел весь воздух.

— Я бы никогда, — прорычал он, — такого не сделал. Ни-ко-гда. Понимаешь? К черту, к дьяволу! Я не мог ее спасти, но теперь я хочу спасти тебя. Клянусь.

И знаете, что? Я ему поверила.

Да и какая девчонка не поверила бы?

Два часа спустя я уже шла по коридору Школы. Около своей комнаты я замедлила шаг: почувствовала, что рядом кто-то есть. Я забежала внутрь и захлопнула дверь. Повернула ключ и задвинула засов. Все. Кристоф велел не беспокоиться, если кто-то увидит, как я возвращаюсь. Сложнее выбраться из Школы незамеченной.

Так же делал папа. В привычку вошло проверять, есть ли хвост, и если что, избавляться от него. И лучше это сделать сразу, в начале пути, чтобы никого не подставить. Хотела бы я быть незаметной мухой на стене, когда кто-нибудь донесет Дилану про мое возвращение. Так, мрачный юмор.

Подожди, — сказал тогда Кристоф. — Я вернусь за тобой, как только смогу… найти безопасное место. Ты мне веришь?

Ну вылитый папа. Он тогда оставил мне пятьдесят долларов и велел делать ката.

Но стоило вспомнить горячие объятия Кристофа, меня начинало бросать то в жар, то в холод, словно включали по очереди горячую и холодную воду. Так продолжалось весь солнечный день вплоть до вечера. Я даже не услышала сигнала побудки — все пыталась понять, откуда эти жар и холод. Внутренний термостат сошел с ума.

Столовая шумела, как морской прибой. Грейвс поставил поднос на стол.

— Есть идея.

— Боже. — Я тупо смотрела к себе в тарелку. Аппетитного там было мало. — Что теперь?

Шум не стихал. Грейвс вгляделся в меня.

— Ни фига себе! Ты как смерть бледная.

Никому ничего не говори. Даже Дилану. Но если будет еще одна атака, найди его. Не оставайся в комнате. Здесь Кристоф мрачно улыбнулся, слегка скривив уголки губ. Если останешься, задвинь засов.

— Ну, не знаю…

Тут меня начал бить озноб, и я задрожала. Вокруг было слишком шумно и ярко. Ребята смотрели на меня, но перестали, стоило Грейвсу подсесть за мой столик, и лишь изредка бросали короткие взгляды. И только Спиннинг, сидя на другом конце столовой, продолжал пялиться. Тогда я пристально посмотрела на него, и он быстро отвернулся.

Дибс еще не пришел. И я даже, ну, скучала по нему. Уже привыкла к его постоянной робости.

— Что случилось?

Я снова видела Кристофа, — чуть не брякнула я.

— Ничего.

Мне все еще было холодно. И даже не радовали приглаженные волосы — чтобы не мучиться, с утра я заплела их в косу. Надо же, стоит мне справиться с волосами, внутри начинает закипать что-то горячее. И секретов становится больше. Боже.

— Точно? Ты совсем…

— Про комнату свою думаю. — Снова неприятный вкус во рту от вынужденной полуправды. — Похоже, у кого-то есть ключ. Причем, у многих. Я вот могу закрыть засов на ключ только изнутри, но его открыли снаружи! Там еще задвижка и цепочка, но такие хлипкие, что никакого напора не выдержат. А охранное заклятие не остановит дампира или волка. Кристофа не остановило ни разу.

Звук его имени вонзился в меня, как булавка в рану.

Я виделась с ним. Он меня обнимал и… Боже, Грейвс. Я даже не могу тебе рассказать, потому что… Ну не могу, и все.

— Логично. — Грейвс покусывал губу ослепительно белыми зубами. Раньше они такими не были. Нет худа без добра: один укус — и «прощай, кариес». — Только не накручивай себя.

Да что ты? А я именно этим и занимаюсь. И весьма успешно.

Я ссутулила плечи. Пока Кристоф за мной вернется, никаких нервов не хватит дотерпеть.

— Слушай, хватит, — не унимался Грейвс. — Здесь тебя никто не тронет. Если кровососы хотели бы тебя убить, то давно убили бы — на прогулке там, когда ты одна, без охраны.

— По-моему, меня никто не охраняет, — буркнула я в тарелку. — Видишь, что вышло.

— Да ну, учителя наверняка должны. И, черт побери, Дрю, а я-то на что?

Он откусил от своего гамбургера огромный кусок и стал жевать, глядя на меня с видом человека, который считает дискуссию закрытой.

Но от этого мне стало еще хуже. Грейвса покусали из-за меня, и здесь он оказался тоже из-за меня, и неважно, что он считал Школу лучшим местом из всех. В Истинном мире не до шуток, тут могут убить в любое время, даже сегодня вечером, если банда кровососов объявится снова.

А вот Кристоф… Слова опять запросились на язык. Я сглотнула, пытаясь утопить свою тайну в недрах желудка. Но ведь о Кристофе надо рассказать. Может, Грейвс сам догадается? И мне не придется все выкладывать.

— Почему Кристоф привез нас именно сюда?

Я стала тыкать вилкой в салат. Даже с сырной подливкой он не стал аппетитнее. Все отдала бы за папины оладьи или его фирменный соус чили. Или за хорошую порцию бабушкиной курицы с клецками. Или за жареного цыпленка с капустой и мировыми бабушкиными бисквитами.

— Да, я думал об этом.

Хорошо, а то я иссякла. Меня терзало желание поделиться с кем-нибудь своими тайнами, они настойчиво требовали выхода, но, столкнувшись с горячим комком в груди, отступали. За два часа беседы я не успела выспросить у Кристофа и половины того, что хотела. Он спешно проводил меня до Школы, а потом исчез — «принимать меры».